Чтение онлайн

Разложенная на большом столе карта, вернее будет сказать – боевой графический документ - отражала текущую обстановку в полосе армии, здесь же лежала «простынь» плановой таблицы взаимодействия, в которой уже были заполнены все ячейки – каждому подразделению было определено конкретное место в боевом порядке, назначены задачи, цели и рубежи, а также указаны сроки их выполнения и достижения. С точки зрения штабной культуры, всё было оформлено красиво, но не хватало главного – уверенности в том, что враг будет разбит. Потому что за цифрами, которыми оперировал штаб, скрывалась другая реальность. И эту другую реальность, в силу сложившихся «военных традиций», не принято было демонстрировать

тем, кто сверху ставил задачи нижестоящим. Нижестоящие как-то сами должны были компенсировать разницу, возникающую между двумя мирами – в одном из которых жили начальники, а другой мир суровой действительностью окружал подчинённых.

Человек всегда стремится в глазах других людей выглядеть лучше, чем он есть на самом деле – такова человеческая природа, против которой сложно что-либо предпринимать. Усложнение этой конструкции произошло, когда у человеческого сообщества появилось многоступенчатое иерархическое разделение на начальников и подчинённых, где лидер уже не имеет возможности лично судить о положении дел несколькими ступенями ниже. В такой конструкции высшее руководство вынуждено доверяться докладам нижестоящих руководителей, которые, естественно, согласно вышеупомянутой человеческой природе, заинтересованы в приукрашивании реальности, надеясь снискать от вышестоящих похвалу и преференции (а чаще – избавить себя от наказания), но уже не только в отношении себя лично, но и за весь возглавляемый им коллектив. Естественно, в такой конструкции будут скрываться недостатки и выпячиваться успехи, и горе тому руководителю, кто будет безоговорочно верить всему, что ему будут докладывать подчинённые.

Разрыв между докладами и реальностью усугубляется естественным желанием многих людей уклониться от конфликта с вышестоящим по причине разности взглядов на те, или иные события и явления, что выражается в стремлении следовать исключительно в русле мыслей вышестоящего руководителя, подгоняя свои доклады под то, что начальник хочет услышать от подчинённого. Подобное искажение действительности присутствует сплошь и рядом в любом человеческом коллективе, включая, конечно, и военные объединения. Отчего сплошь и рядом порождаются решения, фактически не соответствующие складывающейся обстановке –

и тем более это печально в условиях войны, когда ошибки влекут увеличение числа потерь.

Можно бесконечно долго обсуждать, хорошо это, или плохо, но реальность говорит за то, что такое положение дел искоренить практически невозможно. Человек слаб, и часто никакие коллективные (общественные или государственные) нужды не способны затмить его личные интересы. Опытные руководители это хорошо знают и понимают, и там, где они действительно хотят владеть реальной обстановкой, доклады подчинённых воспринимаются со скидкой вот на такую человеческую слабость…

Томску не пришлось идти на доклад к командующему – Каскад вдруг сам появился на рабочем месте начальника штаба за час до назначенного совещания.

– Показывай, что у тебя, - предложил он с порога, закрыв за собой дверь.

– Не получается, Сергей Николаевич, обеспечить решение по плану, который нам спустил Эльбрус, - Томск постучал карандашом по столу, - группировка ставит нам взаимоисключающие замыслы – с одной стороны требуется взять Сталегорск, Орловку и Степной, с другой стороны Эльбрус настаивает на том, чтобы мы как можно дольше связывали боем резервы противника, пока Седьмая армия будет брать Лихоманск и промышленный район. При взятии трёх городов, расчётно, мы потеряем до пятидесяти процентов личного состава своих боевых подразделений в первую неделю, затем, если противник сохранит взятые темпы нанесения по нам ударов, то мы, под прикрытием

городской застройки, потеряем ещё двадцать процентов за три месяца – то есть, семьдесят процентов личного состава боевых подразделений мы утратим в течение трёх месяцев и одной недели и станем полностью небоеспособными. Если взять города сразу не получится, а я уверен, что не получится, продолжение боевых действий на открытой местности в полях и лесопосадках обернётся для нас потерей семидесяти процентов личного состава боевых подразделений в течение от трёх недель до месяца. В таком случае, если противник подтянет свои стратегические резервы, то через месяц он уже сам сможет сдвинуть нас с достигнутых рубежей, и в течение недели отбросить нас до Ударника. И нам нечем будет остановить этот прорыв. Я уже молчу про нашу пользу для штурма Лихоманска. Мне кажется, что там, в группировке, не до конца понимают складывающуюся ситуацию и поэтому ставят нам невыполнимые задачи.

Начальник штаба не сказал в конце «я не знаю, что нам делать» только потому, что давно отучил себя говорить вещи, которые могли бы поставить его полководческий

авторитет под сомнение. Но, чтобы это понять, Каскаду не нужны были слова.

– Нам нужно принять и представить командующему сразу два решения, - сказал Каскад. – Как это и обсуждалось на совещании в группировке. Согласно первому решению, мы берём города, согласно второму – сковываем силы противника. Первые два-три дня сражения покажут, каким решением руководствоваться в дальнейшем. Таким образом, Эльбрус будет знать, сколько времени есть у Седьмой армии, чтобы взять Лихоманск.

– У меня есть одно кардинально иное решение, - Томск сдвинул пальцами несколько листов с таблицами, - но, боюсь, Эльбрус нам его не согласует.

– Докладывай, - кивнул генерал-лейтенант.

– В общем, - Томск освободил на карте требуемый участок, - выполнив перестроение боевых порядков и отказавшись от штурма Степного, силами двух бригад, двух полков закрепления и взятого у дивизии мотострелкового полка, мы гарантированно сможем взять Сталегорск и поджать противника к Орловке, выстроив линию обороны по рубежу Шахта номер два – Шахта номер три – Кузнечное – Ябловка – ручей Овражный. Противник окажется в невыгодном для себя положении, будучи зажатым в Орловке между рекой Дончанкой и ручьём Овражным, через которые идут только два моста, а заболоченность участка сильно осложнит противнику наведение понтонных переправ…

Каскад молча и неотрывно следил за карандашом начальника штаба, который бегал по карте вслед за объяснениями.

– Таким образом, мы решаем задачу взятия Сталегорска и заводов, а также, сохранив противнику плацдарм на нашей стороне Дончанки, вовлекаем его в игру на истощение резервов, как того от нас и требует Эльбрус, но только на более выгодных для нас позициях.
– Торжествуя, Томск обвёл карандашом «поднятое» красным цветом название города и выдохнул: - Как-то так, товарищ генерал-лейтенант!

– Этот замысел мне нравится больше, - произнёс Каскад. – Два полка шестьдесят шестой дивизии мы оставляем в обороне двумя эшелонами, они вполне обеспечат удержание рубежей, на случай, если противник попытается организовать контрудар… а группировкой из двух бригад, мотострелкового полка и двух полков контроля территории мы, пожалуй, вполне решим задачу по овладению Сталегорском и его заводами. Там же в городе у них одна бригада?

– Так точно, - кивнул Томск. – Сто десятая механизированная бригада. Кроме того, на подступах к городу присутствуют батальоны сто двадцать седьмой бригады территориальной обороны, часть сил двадцать шестой артиллерийской бригады и подразделения беспилотной авиации.