Ратник
Шрифт:
Его отряд и три группы ловцов же, собранные в единый кулак, обеспечивали чувство безопасности. Вряд ли на такую толпу кто-то нападет. И это грело. Ведь по самым скромным подсчетам общий улов его предприятия должен был превысить двести тысяч акче или где-то за полторы тысяч рублей. И он цвел. Его душа пела. Он уже предвкушал, как подарит своей возлюбленной дорогие ткани и украшения. Как будет праздновать. Как будет радоваться жизни…
— Привал! — скомандовал Камал и махнул рукой в сторону леса и небольшую
И весь отряд двинулся в указанное им место, чтобы встать на долгий ночной привал. Ибо солнце уже почти достигло горизонта.
— Не нравится мне этот лес, — заметил один из подручных Камала, его старый соратник.
— Он тебе всегда не нравился, — отмахнулся тот.
— Ты сам же видел курганы.
— И что?
— Не хочу их потревожить. Сам знаешь, всякое случается.
— Так мы и не пойдем в лес. Только хвороста на опушке соберем и все. Успокойся.
— Мне кажется, что из леса за ними кто-то наблюдает.
— Ты хочешь, чтобы мои уставшие воины в сумерках лазили по кустам и бурелому, проверяя твои страхи?
— Нет, нет, — помахал он руками. — Давай просто пройдем дальше.
— Уже темно.
— Ты же веришь моему чутью.
— Иногда оно тебя подводит. Да и кто в этом лесу может находиться? Волки? Кучка татей? Брось, — махнул он рукой. — Даже если там кто-то есть, нам он ничем не угрожает. Видишь какая мощь! — сделал он жест, охватывающий округу.
— Как скажешь, — мрачно произнес подручный и поклонившись, отъехал. Мнения своего он, все равно не поменял, но был вынужден смирится, ибо против воли командира пойти не мог и не хотел. Слишком долго они топтали степь вместе.
Встали лагерем.
Занялись хозяйственными делами.
«Козопасы»
Наконец стемнело.
Степняки расселись у костров и начали болтать. Кто, о чем. Однако у каждого костра так или иначе упоминались курганы праотеческих захоронений. В самом разном контексте. Но главное в них сквозило то, что нужно с почтением относится к древним воинам. Дабы не рассердить их и не пробудить. Старый соратник Камала постарался. Он вообще отличался определенным мистицизмом и верой в разного рода приметы. Видимо это было неприятным последствием его развитой интуиции, которая не раз выручала. А значит, что? Правильно. Предки подсказывали или еще какие высшие силы. Поэтому он выглядел особенно мистически «двинутым» даже на фоне местной говорящей фауны.
— Видишь, друг мой, — добродушно произнес Камал, отхлебнув хмельного кумыса, — ничего не произошло, а ты переживал. Лес как лес. Но, признаюсь, все эти леса и меня пугают. В степи спокойнее.
— Ночь еще не кончилась, — хмуро возразил подручный.
— Это просто одна ночь у леса!
— Предчувствие у меня нехорошее.
— Ночь не может идти вечно. Успокойся. С такими славными воинами, — махнул рукой Камал в сторону своих вояк, что сидели рядом, — разве нам что-то может угрожать?
— Твои слова да Аллаху в уши, — спокойно произнес старый соратник. — Если ты уверен, то как мне волноваться?
— Вот! Правильные слова! — улыбнулся Камал и протянул ему бурдюк с хмельным кумысом.
И тут из леса донесся вой. Удивительно громкий, отчего и жуткий.
Андрей, как узнал, что пришли степняки, распорядился снять большой кусок бересты и скрутил из него трехметровый рупор. Вот в него Аким и завыл, выкладываясь на все сто. Он, потому что у него лучше всех и громче все получалось. Поэтому
— Что это? — нервно сглотнув, спросил Камал.
— Неприятности, — хмуро ответил его старый соратник.
— Но почему такой громкий вой?
— Это большой волк.
— Волк? Значит нам нечего боятся. Ведь всем известно, что волк приносит удачу, — процитировал Камал типичную для тюркских народов поговорку.
— Если бы волк был честен, то появлялся бы днем в открытую, — возразил ему его соратник, процитировав другую поговорку.
— Мы вторглись на его землю, и он нас предупреждает?
— Не знаю… я много слышал волка. И этот вой не похож на предупреждение.
— А что похож?
— На призыв стаи… наверное…
Камал нервно дернул шее, но в остальное отреагировал спокойно. Волчья стая вряд ли могла угрожать такой большой толпе вооруженных мужчин.
Воины и пастухи вскочили со своих мест и распределились по территории. Не столько для обороны, сколько для успокоения лошадей. А тем было явно не по себе.
Сам же Камал с несколькими наиболее верными воинами остался у костра. Ему не престало бегать за волками. И без него есть, кому их прогнать. Да и вообще — если он начнет мельтешить — и остальным это передастся. А люди явно на нервах.
Вся стоянка превратилась в локальный филиал дурдома.
Лошади ржали и дергались. Люди туда-сюда снова и что-то орали. Но хуже всего было то, что юные девицы-рабыни завыли от страха, а те, что были постарше их поддержали. Что только подогревало общую истерию.
Однако ничего сверх того не происходило.
Во всяком случае так казалось Камалу, который сидел у костра и прислушивался… присматривался и принюхивался, пытаясь оценить степень угрозы.
Вдруг ему показалось, что в отблесках костра он увидел на опушки леса человеческую фигуру. Камал прищурился и встал, чтобы лучшее ее разглядеть.