Плеяда
Шрифт:
Дизель выскочил из подвала и направился к укрытию, где прятался командирский УАЗ-«буханка». Вскоре послышался звук уезжающего автомобиля.
Поставив турку на газовую плитку, Пижон разложил на столе карту.
– Командир, давай ещё раз по порядку действий!
– Смотри, начинает Каштан. Он должен обеспечить правый фланг наших последующих действий, прикрыть нас со стороны вот этих двух лощин и лесополос «Днепр» и «Волга». Ты одной БМП, у которой не работает пушка, забираешь в Востриково штурмовую группу Каштана и по «Амуру» довозишь их до «Десны», там поднимаешь на борт ещё людей и закидываешь их
– Тунгус.
– Не помню такого, - ротный наморщил лоб. – Из свежего?
– Да. Вроде толковый, после ранения.
– Короче. Старший группы идёт по «Неве», зачищает окопы в посадке, по рации вызывает БМП, если возникает необходимость подавить огнём возникшее сопротивление. Тогда «бэха» выходит на хребет и работает пушкой по указанным целям… Тем временем штурмы продвигаются по посадке и берут перекрёсток лесополок.
– Или не берут, - со злобой сказал Пижон.
– Ну, может быть и такое, - кивнул Урал. – По крайней мере, мы «постараемся выполнить приказ», а в качестве усиления первый взвод отдаст тебе пять-шесть человек, у них задача попроще, справится оставшимися силами. Далее твоя группа, с этой позиции, блокирует перекрёсток дорог, воспрещая любое передвижение по дороге. Закрепление – вот как раз люди из взвода Парижа - занимает «Неву». «Мотолыга» работает с группой эвакуации. Когда раненые будут накапливаться на точке сбора, МТ-ЛБ шлёпает туда, грузится, и идёт на Востриково, где трёхсотых будут принимать медики из медпункта батальона. Позже мне
– А когда наступаем? – спросил Пижон.
– Я видел, у Каштана люди уже готовы.
– Я жду приказа Корсара. Пока тишина. Никакой конкретики. То, что я тебе обрисовал – это моё решение на общий замысел, который он мне доводил утром.
На командном пункте появился старшина роты старший прапорщик Костёр, наверное, самый возрастной военнослужащий во второй мотострелковой роте – ему было пятьдесят девять лет, но выглядел он, как шутили сослуживцы, «всего лишь на пятьдесят восемь».
– Товарищ командир, кому там сети нужно было отдать?
– В минбатр, - ответил Урал. – Что у нас с горячей жратвой?
– Нормально, - кивнул старшина. – Горячая пища будет готова через полчаса, через час доставлю её во все взвода. Я за машиной пришёл!
– Машина ушла в батальон связи, - ответил ротный. – Вернётся часа через полтора.
– Еда начнёт остывать, - покачал головой Костёр. – Людей бы покормить нормально перед таким боем… - в его словах сквозила отцовская забота.
– Пусть каждый взвод выделяет по два человека и отправляет их за едой. Термоса ещё не потеряли?
– Термоса в наличии, товарищ командир, - обиженно ответил Костёр. – У меня ничего не теряется.
– В роте сегодня
– В бою? – участливо спросил Костёр.
– Нет, - ротный злобно ухмыльнулся, - эти четыре обмылка бухали в подвале, и гранату на столе зачем-то взорвали. Но официальная версия у нас будет, что в подвал залетела граната с вражеского дрона.
– Зачем они ещё и сами себя убивают, когда вокруг и так смертей не счесть? – задал Костёр риторический вопрос.
– Да кто их знает, - отмахнулся Урал. – Были быдлом на гражданке, сюда пришли – быдлом остались. Только с гранатой. Вот и результат.
– А может именно мы их делаем быдлом? – спросил Пижон, переливая кофе из турки в свою фарфоровую кружку. – Вот таким отношением, как к расходному материалу. Люди это понимают, чувствуют, и от безысходности опускают руки, а потом бухают и пускаются во все тяжкие – потому что – «пей, гуляй, пока
– Может и так, но ведь нормальные «мобики», типа тебя, не бухают и не подрывают себя гранатой, - парировал командир роты.
– Я не нормальный «мобик», - усмехнулся Пижон. – Я командир взвода, и мои условия жизни чуть лучше, чем у них. У меня есть свобода передвижения, хотя бы по батальону, а у них что? Подвал, окоп, посадка, воронка от мины, пластиковый пакет – это если ещё повезёт, что тело вытащат. Когда демобилизация – никому не известно. Безысходность и полная безнадёга. Трагедия жизни во всей своей бессмысленной красе. Как крысы из одного известного опыта…
– Какие крысы? – взбодрился Урал.
– Не помню кто, - сказал Пижон, - какой-то учёный, проводил такой опыт: он кидал крыс в воду в стеклянной ёмкости и засекал время, как долго они будут пытаться спастись. Крысы барахтались в воде, но силы их покидали, и они тонули – в среднем – через пятнадцать минут. Затем он брал других крыс, кидал их в воду, и через десять минут вытаскивал. Снова кидал, и снова через десять минут вытаскивал. И так несколько раз. А потом перестал вытаскивать, а стал ждать, когда они прекратят бороться за жизнь. И знаете, сколько они боролись за жизнь?
– Двадцать минут? – спросил Урал.
– Тридцать? – спросил старшина.
– Нет, - ответил Пижон. – Шестьдесят часов. А знаете почему?
– Они знали, что их спасут, - предположил ротный. – Им нужно было продержаться…
– Правильно, - кивнул Пижон.
– Потому что эта группа крыс знала, что их спасут. У них была надежда. А у наших мобиков такой надежды нет. Вы понимаете, о чём я?
– Если бы люди знали, сколько времени продлится их война, тогда они бы не утрачивали надежду на возвращение домой, - ответил Урал. – И находили бы в себе силы для борьбы. Так?
– Так точно, - кивнул Пижон. – Мы удивительно быстро развиваемся в одном направлении, в техническом, все эти дроны, РЭБ, высокоточное оружие, просто прекрасно… и при этом катастрофически деградируем в отношении людей – мотивации никакой, отпусков нет, раненых не долечивают, отправляют обратно в войска, а в войсках многие командиры относятся к подчинённым как к последнему быдлу…
На командный пункт роты спустился Каштан.
– Товарищ командир, я сходил, проверил людей на опорнике, - доложил он.