Плеяда
Шрифт:
– Здравствуйте, - «Петров» встал и пожал гостю руку.
– Очень приятно, - машинально ответил Дорошенко.
– Ну что, товарищи, обсудим нашу диспозицию, - предложил Эльбрус. – Прошу за стол.
Генерал занял своё место, Чингис и Дорошенко расположились за приставным столиком – друг на против друга.
– Так что, Владимир Сергеевич, - Дорошенко посмотрел на Эльбруса. – Могу я рассчитывать на наши договорённости по «Стальзаводу»?
– Ну, это смотря к чему мы придём, - развёл руками Шаталов.
– А мы разве не заключили уже сделку по факту того, как я вам помог с логистикой?
– А как она касается «Стальзавода»? –
– Ну как же… мы же на прошлой встрече с вами проговорили…
– По заводу мы с вами ничего конкретно не проговаривали…
– Подождите! Вы хотите сказать, что все мои многомиллионные вложения в транспорт, топливо, зарплаты водителям… это было не в рамках нашей сделки?
– Я так понял, что вы всё это сделали от чистого сердца, - сказал командующий, сыграв в простодушие. – В рамках, так сказать, волонтёрской помощи российской армии… мы вас за это достойно отблагодарили, - Шаталов намекнул на врученную награду, висевшую на груди собеседника.
Дорошенко тяжело вздохнул – ему сейчас хотелось сорвать с себя медаль и швырнуть её в лицо генерала, но он, конечно, сдержался. Что эта медаль в сравнении с заводом?
– Я вас слушаю, - разбивая возникшую паузу, сказал генерал.
– Я думал, что мы серьёзные люди, - как бы в пространство сказал гость.
– Конечно, - кивнул Шаталов и подвинул визитёру лист с таблицей плана огневого поражения целей. – Вот, смотрите, на «Стальзаводе» засела сто десятая бригада, уходить она оттуда не собирается, поэтому с сегодняшнего дня мы будем заниматься этим вопросом вплотную. Почитайте, документ, конечно, секретный, но для вас я сделаю исключение… вы же никому об этом не расскажете?
Дорошенко взглянул на таблицу. Там были расписаны объёмы боевых средств и время их применения.
– Вот, особенно интересен пункт три, - подсказал генерал. – Прочтите вслух.
– Четыре ОДАБ-1500 в восемнадцать-двадцать, четыре ОДАБ-1500 в девятнадцать-десять… я всё равно не знаю, что это такое…
– Это бомбы такие, - пояснил командующий. – Ничего после себя не оставляют.
–
– Станислав Антонович, - в разговор включился Чингис, раскрывая свою папку. – Скажите, а где вы были позавчера в период времени с восьми вечера до двух часов ночи?
– В Москве. А какое это имеет значение? – с некоторым запозданием спросил Дорошенко, начав покрываться пока ещё едва заметными красными пятнами.
– Да так, просто хотелось узнать, что толкает столь уважаемых людей в клубы с искажённой половой ориентацией…
– Ну, знаете, это моя частная жизнь, и она не имеет никакого отношения к нашему сегодняшнему разговору.
– Какое-то да, имеет, - сказал Чингис. – В это же время, в том же клубе находился сын председателя правления «Стальзавода», судя по фото – весьма смазливый мальчик. Его отцу, хранителю традиционной морали, приняв для себя этот удар, всё же будет крайне важно, кто какую роль играет в вашей паре. Если одно он ещё сможет условно простить, то за другое он точно вас набутылит в самой извращённой форме. Не так ли?
– Вы сейчас что, хотите меня поймать на непотребстве? Зачем? – спросил гость после паузы и неожиданно сделал ход на опережение: - Да, я вам могу здесь честно сказать, что я этого мальчика… вы, наверное, полагаете, что я буду вас просить оставить данный факт втайне от его отца?
– Увольте, - улыбнулся
Дорошенко несколько минут разглядывал представленные документы, используя время не столько для их изучения, а сколько для обдумывания своего дальнейшего поведения, так как разговор приобретал всё более для него неудобный, и даже опасный оборот.
– Ну, хорошо, - его ладонь легла на документы. – Здесь практически всё верно. Чего вы хотите?
– Тесного и плодотворного сотрудничества, - сказал Эльбрус.
– Ещё один нюанс, - сказал Чингис. – Так исторически сложилось, что спецслужбы воюющих сторон никогда не закрывают каналов связи друг с другом – на всякий случай. Как вы понимаете, по этим каналам данная информация может быть передана на ту сторону, и тогда вы лишитесь почти двухсот миллионов евро. Но если вы окажете нам помощь в объёме двух-трёх миллионов, мы с вами полностью закроем этот вопрос, и безусловно позволим сохранить контроль над «Стальзаводом» после его освобождения.
Дорошенко откинулся на стуле и отпустив галстук, расстегнул верхнюю пуговицу.
– С такими искусными вымогателями я ещё не сталкивался, - сказал он, тяжело вздохнув. – Как вы ловко обо мне всё узнали…
– Чего не сделаешь ради Родины, - усмехнулся Эльбрус. – Вы готовы нам помогать?
– Или продолжим? – добавил Чингис, указав на свою папку, в которой, по всей видимости, лежали ещё более веские аргументы, способствующие налаживанию конструктивных и доверительных отношений.
– На какой счёт нужно перевести деньги? – спросил Дорошенко.
– На счёт генерала Тарнавского, - сказал Чингис.
– Как? – удивлению собеседника не было предела. – При чём здесь генерал Тарнавский?
– Он командует группировкой, засевшей на вашем заводе, - сказал Эльбрус.
– И зачем я буду переводить ему деньги? – осторожно спросил Дорошенко.
– Чтобы он сохранил ваш завод, - пояснил Шаталов.
– Каким образом?
– Нам известно, что генерал Тарнавский в узком кругу неоднократно высказывался о приближении конца режима Зеленского и ставил под сомнение целесообразность дальнейшей службы в рядах украинской армии. Очевидно, что он готовит себе безопасный отход, чтобы в нужный момент отскочить в сторону, когда режим рухнет окончательно. Вы войдёте с ним в контакт и сделаете предложение, от которого он не сможет отказаться.