Начальник милиции
Шрифт:
— Чего-о? — Трубецкой уже было вальяжно развалился вновь в своем креселке, но тут снова принял сидяче-бодрое положение, проняло. — Это с какого перепугу?
— Личное распоряжение майора Кулебякина, иди у него и спрашивай, почему меня отравил. Или меня проверить хочет, или в тебе усомнился. Короче, адресок давай, Серого вернуть надо… Там инспектор ПДН ждет.
— Шиш тебе, а не адресок, — осклабился тот.
— Ну и ладно… Мне же проще, — невозмутимо пожал я плечами. — Пойду начальнику этот шиш и передам. Объясню,
— Передай Петру Петровичу, что я сам привезу Серого. Не хватало, что бы какой-то собачатник мой контингент задерживал и доставлял. Сам разберусь…
Зацепил я его, как и планировал. Все же Трубецкой любил выслужиться и не мог просто так спустить, что Кулебякин вдруг поручил мне его оплошность исправлять. Ведь Серов, я так понял, числился за ним. Он его задержал.
Я вышел из кабинета, будто не солоно хлебавши, а Антошенька торжествовал. Я его гаденькую улыбку даже спиной чуял. Ничего. Пусть считает себя победителем, а мы проследим за ним. Посмотрим — куда пойдет.
И он пошел… Я спрятался в закутке коридора и стал ждать. Через минуту из кабинета торопливым шагом вышел сам Трубецкой. Есть! Сработало… Антошенька куда-то спешил, наверное, крепить Серого.
Я вышел за ним на улицу. С улицы Кирова он перешел на Ленина и потопал по тротуару. Я за ним, держась на безопасном отдалении. Особо не прятался, просто шел и буднично мелькал среди граждан. Трубецкой меня не спалил, ведь и в мыслях не мог допустить, что за ним следят. А особой оперской чуйкой он оснащен не был. И слава богу. Поэтому слежка далась мне относительно легко. Даже немного обидно было, что никаких усилий не пришлось приложить. Ведь я так все это придумывал…
Город маленький, за полчаса можно его пройти насквозь. Наверное, поэтому Трубецкой
Он подошел к пятиэтажке и скрылся в первом подъезде. Серый — не дурак, дома его не будет, он же только что сбежал. Уж я-то его знаю… А вот Антошенька его плохо знает.
Я притаился за березкой через подъезд и стал ждать. Так и есть — через некоторое время оперативник вышел, и вышел один. Видно было, как зло поправляет сбившуюся фуражку. О чем-то поспрашивал бабулек на скамейке, постоял, помялся и направился в сторону ГОВД.
Что ж… Подъезд я теперь знаю, а вот квартиру… Но ничего, выясним. Только не сейчас, чуть позже — мне форму приметную надо скинуть и облачиться в гражданского человечка.
Штатская одежонка в кабинете у меня была. Видно, как сменка хранилась, комплектом, потому что немного потертая и совсем не модная оказалась. Но чистая, выстиранная и с запахом «Лотоса» — сейчас все аккуратные граждане именно так и пахли.
Я предположил, что сменка нужна была моему предшественнику для занятий с собакой. Ведь форму часто нельзя стирать. А китель — и вовсе только химчистка. Но судя по чистоте сменной одежки — с Мухтаром Сашок не особо любил возиться. Оно и заметно, ведь Мухтар со мной будто бы совсем заново знакомился. А мне не в падлу, тем более что для моего плана как раз нужна собака, вот и прогуляю заодно пса.
Я переоделся в гражданку, дежурному сказал, что если начальник спросит, то я повел Мухтара за город дрессировать. Учить след искать на открытой местности. Там простору больше и никто не мешает педагогическому процессу.
Вообще мое должностное положение мне определенно начинало нравиться. Сам себе режиссер, что называется. Никому, кроме Кулебякина, не подчиняюсь. Нет у меня кинологического отделения, один я на весь ГОВД. Соответственно, и начальника отделения у меня нет. Красота… А то пришлось бы еще одного человека ненавидеть.
Хотя я тут на днях
С такими оптимистичными мыслями я нацепил Мухтару поводок и ошейник и пошел тем маршрутом, которым недавно меня Трубецкой водил. Пришел во двор пятиэтажки, не вызывая никаких подозрений. Обычный гражданин выгуливает необычно большую псину. С кем не бывает.
С толпой слиться, конечно, не удалось, все-таки советский двор сейчас — этакий живой организм. Одно целое, где все друг друга знают и при этом занимают определенное место в иерархии. На вершине пищевой цепочки двора, естественно, вездесущие бабушки, а если одна из них еще и управдом, то вообще — туши свет. Верховодицы бессменно заседают на самых козырных местах двора — на лавочках у подъезда, либо на скамейках в грибке, на правах сильного тесня оттуда мужичков и дедков, что любят забивать там «козла».
Но мужички не терялись, частенько ныряли в близлежащий гараж одного из своих собратьев и выходили уже оттуда с мордами довольными и немного раскрасневшимися. От накатившего веселья могли не удержаться и выдать крепкое словцо во всеуслышание, нарушив правило двора. Естественно, тут же получали втык от бабушек и их будущей смены — мамашек. Но пока мамашки и сами бабушек сторонились, предпочитали здороваться с ними на расстоянии и не слышать привычное: «…ишь как вырядилась», «…вот в наше время…». Мамашки собирались во дворе своими стайками с колясками, обсуждали детишек, рецепты и выкройки (всю одёжку ни за что готовой не купишь). Их чада копошились в песочнице, а кто постарше — разгонял скрипучую карусельку, которую как-то вечером погнули подростки с гитарой. Это еще одна дворовая каста, которая, как вампиры, появлялась там лишь с приходом темноты… В общем, советский двор имел свою душу, был живым и самым настоящим…