Чтение онлайн

— А как вы узнаете? Анонимка же, Петр Петрович…

Кулебякин вскочил со стула и подбежал к двери, плотнее ее притянул на себя. Облизал пересохшие губы и уже с притворной улыбкой проговорил:

— Далась тебе эта собачья кормежка, Морозов. Да у нас полстраны веками на каше жило… И ничего. Мир дрожит.

— Пусть и дальше дрожит. Но сейчас другие времена, Петр Петрович. Мы атомную энергию приручили, в космос полетели, кибернетику продвинули, а вы говорите — каши. Нет уж… Тут вопрос принципиальный. Наша страна и партия требуют от каждого гражданина, от каждой

служебной собаки полной отдачи в деле приближения победы мирового коммунизма. Неужели, товарищ майор, вы оспариваете поставленные нам КПСС задачи? Как комсомолец, я должен сигнализировать о недоразумении с питанием моего пса. Вы же понимаете?

— Да погоди ты, Морозов, — уже примирительно пробормотал Кулебякин. — Не надо никуда сигнализировать. Будут тебе деньги на псину… Приходи вечером в бухгалтерию, я распоряжусь, выпишут тебе подотчет. Я вспомнил, есть у нас там статьи расходов, по которым излишки, перенаправим на Мухтара. Чего уж теперь, раз партия требует.

— Ну вот и славно, тогда я пошел.

— Не «пошел», а разрешите идти! — пробурчал Кулебякин. — Мы с тобой не друзья, Морозов! Соблюдай устав.

— Есть соблюдать устав! И еще, я хотел спросить… Узнать насчет кабинета мне. Когда похолодает, в моей сарайке дубу можно дать…

— Все, иди, вот похолодает, тогда и приходи, — резко махнул рукой гражданин начальник.

— А я приду, — тихо проговорил я, а майора прямо так и перекосило.

Но досматривать я уже не стал. Я вышел из кабинета и напоролся на кадровичку. Та несла начальнику какие-то бумажки на подпись. Чуть в меня не впечаталась.

— Ой, Саша, — сверкнула она зубками. — Зайди ко мне как-нибудь, тебе в аттестации расписаться надо. Ты когда переводился, подпись забыли у тебя отобрать.

— Сегодня же зайду, Мария Антиповна, — еле заметно улыбнулся я. — Вы пирожные любите?

— Пирожные? — немного растерялась старлейка.

—

Ну, сладости такие?

— Ах, сладости, хи-хи… Какая женщина не любит сладости.

— Вот и замечательно, примерно через часок ставьте чайник, а то ведь как, у меня кабинетные условия не позволяют чаи распивать. Да и чайника, собственно, нет. И розетки под него, там только разве что для лампы. А я пирожных захвачу, почаевничаем.

— Договорились, — снова хихикнула та.

Женщина зашла в кабинет Кулебякина, а я стал спускаться на первый этаж. И тут спиной почувствовал чей-то взгляд. Обернулся. В коридоре стоял Трубецкой. В дальнем, темном, я его сразу и не заметил. Не сомневаюсь, что он слышал мой разговор с кадровичкой. От этого мне еще сильнее захотелось чаю…

Я сгонял в «Кулинарию» за пирожными. Магазин оказался на центральной улице Ленина, какая была в каждом советском городе. «Кулинария» — особый магазин, в Союзе один из любимых у всех слоев и возрастов граждан. Дети там покупали сладости, по дороге из школы можно было забежать и выпить стакан чая с булочкой или «картошкой» — пирожным из толченого печенья (остатков бисквита) и сливочного масла. Этакое изобретение советского общепита, созданное для реализации остатков. Кроме сладостей в кулинарии можно было заказать фарш, готовое тесто, пирог или торт к празднику — неплохое подспорье для занятых работающих женщин. Конечно, сделать всё самому всегда дешевле, но ненамного.

Я купил корзиночки по двадцать две копейки за штуку. Сладкое я не жалую, но, увидев знакомые из детства пироженки, чуть слюной не подавился. Очень мне захотелось их попробовать… в компании с Марией Антиповной.

Вооружившись корзиночками, я направился прямиком в отдел кадров. Дверь была открыта, поэтому стучать не пришлось. Мария Антиповна что-то искала на нижних полках шкафа, поэтому ей пришлось низко нагнуться. На корточки она не стала садиться, а просто наклонилась на прямых ногах. Отчего форменная юбка поднялась чуть выше обычного.

Недурно, даже очень, подумал я, не в силах оторвать взгляд от такого пикантного ракурса.

Но тут же поймал себя на мысли, что не совсем прилично поступаю, нужно срочно обозначить свой приход.

— Тук-тук! — проговорил я и сделал небольшой шажок вперед, будто только зашел.

Мария посмотрела на меня, завернув голову вбок-вверх, улыбнулась:

— Саша, заходи, я сейчас освобожусь.

Удивительное дело, птичка-кадровика и не думала распрямляться, будто специально караулила меня со своим ракурсом.

Как джентльмен, я старательно делал вид, что не смотрю в ее сторону. Даже сел на дальний стульчик с коробочкой в руках. Наконец, Мария закончила меня испытывать, плавно распрямилась, словно королевская цапля, воткнула в розетку чайник, закрыла дверь.

— Саша, вот здесь распишись, — положила она передо мной какую-то бумажку.

Я пробежал бегло взглядом по строчкам. Это была аттестация, некий документ, подтверждающий мою пригодность для работы на новой должности кинолога. И — о чудо, она содержала хвалебные высказывания обо мне, мол, лейтенант милиции Морзов А. А. в общении с гражданами вежлив, внешне опрятен, подтянут, стремится к самообразованию, в работе проявляет разумную инициативу, в коллективе пользуется заслуженным уважением. О как! Поначалу аж чуть не поверил, что прошлый теловладелец такой был, но вовремя вспомнил, что его все-таки с должности областного следака турнули, да и здесь в какой-то нужник задвинули. А текстовка аттестации, скорее всего, набрана «под копирку», таких однотипных бумажек, я полагаю, кадры клепают сотнями, ведь если написать, что Саша — обалдуй, каких поискать, то его (меня) и не переведут никуда.

После улаживания всех бумажных формальностей мы уселись за маленький стол-приставку. Пили чай с пирожными, кадровичка смеялась моим шуткам, болтали о всякой ерунде, о новой конституции, которая вышла буквально чуть больше месяца назад, о шестидесятилетнем юбилее комсомола, о проблемах безграмотности чернокожего населения США, о новом талантливом писателе (а по совместительству генеральном секретаре ЦК КПСС), выпустившем в феврале дебютом первые главы «Малой Земли», которая сразу стала издаваться миллионными тиражами.