Тринадцатый IV
Шрифт:
— Леночка, милая моя, ты ошибаешься, — ласково сказала ей мать, обняв девочку.
— Нет, мамочка, — всхлипнула девочка.
— Посмотри на брата ещё раз. Это не может быть другой человек. Артефакт дома его пропустил.
— Он ошибся!
— А родовой артефакт тоже ошибся? — удивлённо спросил я.
Девочка обернулась и протёрла глаза кулачками от слёз. Её взгляд переменился. Лена сощурила глаза и присмотрелась, словно сканировала мою душу.
Насколько я знал, саму душу девочка
Я раскинул руки, показывая, что мне нечего скрывать.
— Ты прошёл испытание… — ответила девочка тоном взрослого человека.
— Да, — я слегка улыбнулся.
Сейчас было важно сгладить конфликт. Построить доверительные отношения с сестрой, которая в прямом смысле могла видеть меня насквозь. Ведь при колебаниях настроения менялся и цвет излучаемой энергии в глазах Лены. Поэтому я ровно дышал, сохраняя спокойствие.
— Раньше твоя аура была белая, как снег… Ты вернулся абсолютно другим.
— А сейчас какая? — спросил я.
— Ярко-синяя. Я никогда не видела таких колебаний, — осуждающим тоном продолжила девочка.
— Что обычно ты видишь?
— Слегка меняется оттенок. Границы с внешним миром наливаются красным, когда человек злится. Чёрным, когда скорбит… Но не бывает чистых оттенков, эмоции всегда смешаны.
— Да у тебя в голове настоящее цветовое шоу, — добродушно подметил я.
— А ты сейчас одновременно спокоен, но удивлён.
— Зря мы наняли учителя по живописи, — выдохнула мать.
— Почему? — обратился я к матери.
— Это у нас семейное. Бесконечный анализ всего. Лена освоила правила цветового круга и теперь применяет их на практике. Правда, отнюдь не в рисовании. Думаю, ты стал жертвой очередного эксперимента, — не без иронии подметила мать.
— Мам, ну я серьёзно! — надумала губки сестра.
Так, в одночасье она снова стала ребёнком. А дети всегда слишком эмоционально реагируют на всё.
— Я тоже серьёзно, дочь, — мать упёрла руки в бока и сверху вниз посмотрела на Лену.
Девочка поникла, поняла взгляд матери и пошла в дом.
— Погоди! — окрикнул я её.
— Ась? — обернулась она.
— Ты же хорошо помнишь ауру отца?
— Никогда не забуду.
— Он ведь тоже прошёл испытание. В своё время.
Девочка задумалась.
— Его аура тоже была ярко-синяя, — хмыкнула сестра, но была слишком мала, чтобы выстроить сложную логическую цепочку, поэтому я решил ей помочь.
— Ты же не можешь знать, какой была аура отца до испытания. Как она менялась. Сама подумай, ты видишь лишь энергию, что плещется в наших телах. После испытания артефакт рода открывает все возможности источника.
— Хм… Ты прав. Почему я сама не подумала, — девочка почесала затылок.
— Теперь обнимешь брата? — улыбнулся я и жестом позвал её.
Девочка осторожно подошла. А я присел на корточки, чтобы наши лица были на одном уровне.
Она обняла меня, а затем вприпрыжку убежала в дом. Дети умеют быстро переключаться и не накручивают себя.
— Точно уволю учителя, — замотала головой мать.
— Не стоит, — мой голос вернулся к привычному уверенному тону. — Пусть лучше учит Лену делать
— Как? — хмыкнула мать, намекая на бесполезность дара Лены, с чем я был вынужден не согласиться.
— Она же ходячий детектор лжи.
— С этой точки зрения…
— К учителю живописи ещё бы занятия по психологии добавить. Года через три.
Мать кивнула и жестом пригласила меня войти в дом. Иван Фёдорович шёл следом. И всё это время у него звонил телефон. Вернее, вибрировал в руке. Только куратор сбрасывал вызов, как звонили снова. Он не выдержал после пятого звонка и отключил смартфон.
— Вас Татьяна потеряла? — предположил я.
— Если бы… Сестра узнала в регистратуре мой номер и теперь названиет, — ответил он.
— Что ей нужно? — меня насторожило подобное внимание.
— Помощь с трудоустройством к роду Воронцовых. Она ещё сутра до выписки расспрашивала, еле с темы съехал. Сейчас пишет с предложениями сделать наш род вассальным, — Иван Фёдорович закатил глаза.
— М-да, не знал, что среди взрослых есть настолько наивные люди.
— Скорее, наглые. Это одна из причин, почему я ушёл из рода. Ничего не имею против семьи, но без них живётся в сто раз спокойнее.
— Семью не выбирают, — тихо сказал я, чтобы мать не услышала.
— Да, и тут ещё неизвестно, кому из нас двоих повезло больше, — ухмыльнулся куратор.
Мы прошли через просторные комнаты, заставленные дорогой мебелью. Здесь всё выпячивало положение хозяев. Даже картины на стенах были куплены с аукционов. Мне было с одной стороны непривычно, а с другой — приятно. Это всё моё.
Мать велела слугам собрать всех членов семьи в большом обеденном зале. И позвонить тем, кто отсутствовал, чтобы пулей мчались домой для принесения клятвы, если и дальше хотят жить за счёт рода. Последнее она добавила от себя. Но я и не возражал, мотивация лишней не бывает.