О, мой бомж
Шрифт:
– Так а что-ты тут как Арамис исходишь грустью? – спросил Лютаев. – Проблему с секретарем решил. Люда – огонь, с делами всегда справлялась. Эго, что ли, тебе Катя отказом прищемила?
– Да при чем тут эго?
– разозлился я. – Я семью хочу. Я без отца рос. Не хочу, чтобы сын сиротой при живом отце был. Я понимаю, что могу общаться с ним, участвовать в его жизни. Но это не то. Я хочу семью, где моей женой будет Катя, а детьми будут Даня и кто-нибудь еще, кого она мне родит. Моя она. Мой
– А кто тебе про ее измену мужу рассказал? Тот мужик, который братом представился?
– отвлекся от каре ягненка Лютаев.
– Да, он. Рассказывал, какой отличный мужик ее муж. Кентовались они, что ли, не знаю.
– Так, погодите, я не в теме, - Калачев переводил взгляд с меня на Лютого. – Как так получилось, что Дэн знает, а я нет?
– Консультировался я у него как у юриста.
– А у меня, как у журналиста, не захотел, значит.
– Хватит тебе бухтеть.
– Суть такая. Не возражаешь, если я расскажу, раз ты уже сам начал? – уточнил Лютаев.
Я покачал головой. Лютаев умеет емко. И без лишних эмоций.
– Четыре года назад возле квартиры своей возлюбленной наш друг повстречал субъекта, который представившись братом Екатерины, рассказал, что его сестра ведет беспорядочную половую жизнь. Горыныч пришел ко мне с вопросом как лишить Екатерину родительских прав. И я рад, что он в конечном итоге оставил эту затею.
– Ничего себе, какие мадридские страсти. А с Катей ты говорил? Может, брат и не брат? Пиздабол какой-то левый.
–
– Что так и сказала: ну шлюха я и что такого? – не поверил Калач.
– Нет, сказала, что я худший из всех мужиков, что были в ее жизни.
Калач ожидаемо заржал.
– Прям вот так с размаху лопатой по твоей короне? Не зря она подарочек тебе со смыслом сделала. Отрасти, а потом женихайся!
– Да иди ты на хрен! – обиделся я. Еще и помпу эту сраную припомнил.
– Да ты особо не заморачивайся на этот счет, - попытался успокоить меня Лютый. – Женщины они такие. Стараются сильно ударить по болевой точке.
– Она и по паху его, и по эго одной фразой зарядила, - хихикнул Калач.
– Я не о том, не факт, что она тебе правду сказала. Она просто хотела сделать так же больно, как было больно в тот момент ей.
Лютаев смотрел на меня внимательно.
– Ты чем-то очень обидел ее. И дело не в споре. Вспоминай, что ты ей наговорил, что она теперь тебя видеть не хочет.
– Да ничего такого я не сказал. Сказал все как есть, назвал вещи своими именами, - пожал плечами я.
– То есть ты сказал: «Ты, конечно, шлюха, но я тебя и такую возьму. Цени, какой я охуенный мужик».
– Лютый, что за у вас, юристов, способность все выворачивать на изнанку? Да, я сказал, что я принял то, что у нее было плохое прошлое. Да, мне тяжело было это принять, но я понял, что она мне и такая нужна.
– И такая… - Лютый покачал головой. – Да пиздец ты умеешь предложения руки и сердца делать.
– Ты прям весь такой на опыте, - огрызнулся я.
– Да для этого и опыт не нужен. Это же элементарно. На ее месте после такого я бы тоже тебя по широкой дуге обходил. И вообще с чего ты взял, что она должна тебе радостно кинуться на шею и вприпрыжку побежать в ЗАГС? Может, у нее другие планы на жизнь? Может, у
Я плеснул в бокал коньяк и залпом осушил его.
– Ну ты и сволочь, Лютый! Умеешь настроение поднять.
– У меня вопрос, - поднял руку Калач, - а ребенок тебе правда нужен или ты его, как средство манипуляции использовать?
– Нормально ты сейчас загнул. Это мой сын. Мой. Понимаешь. Вылитый я. И внешне, и характер мой. Такой пацан забавный. И смышленый, и общительный. Как бы у нас с Катей ни сложилось, я все равно буду с ним проводить время. Он должен знать, что у него есть отец. Не выдуманный Катей, а настоящий. И в свидетельстве о его рождении будет стоять моя фамилия независимо от того, захочет Катя или нет.
Глава 59
Вечером мама привела домой Даньку. Я успела вернуться от Ленки незадолго от их прихода. Естественно, от мамы не укрылось мое состояние.
– Что-то случилось? – спросила она, подловив в коридоре.
Данька ковырял кашу на кухне, и мог бы услышать наш разговор.
– Случилось, - негромко ответила я, мотнув головой в сторону гостиной, намекая на то, что нам лучше поговорить там.
– Тебе стоит присесть.
Мама села на самый краешек дивана, настороженно глядя на меня.
– Я уволилась, - собравшись с духом, сообщила я.
– Но Катя, - мама прикрыла ладонью рот, - как же так? Такая работа, такая зарплата. О чем ты вообще думаешь? Как дальше жить собираешься?
– Мам, у меня произошел конфликт с моим начальником. Очень серьезный конфликт.
– И что? Надо быть мудрее. Ты же прекрасно знаешь «ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак». Надо как-то сдерживаться. Так ты нигде работать не сможешь.
– Мам, я и так сдерживалась. Я очень дорожила этой работой, но всему есть предел.