Холодный ветер перемен
Шрифт:
— А вы как думаете, ребята? — спрашиваю неразговорчивых парней.
— Латыши ещё в космос не летали, может на Марс возьмут? — улыбается Эдвардс.
Как зовут второго, я пока не знаю. Ничего, мне с ними тут ещё несколько дней сидеть за одним столиком.
После завтрака еду в общество «Динамо», надо прояснить вопрос со своими сборами. Вызвали вот на июнь, а у меня экзамены же. Потолкался по кабинетам, везде народу много, жизнь в этой организации кипит вовсю. Выяснил, что некоторые преференции у меня есть,
Вечером, получаю, как и другие, пропуск в Дом Союзов и план-афишу мероприятий. Приедет Горбачев, я уверен. Уже после ужина с назойливой Виеру и неразговорчивыми парнями решаю принять душ, в номере у меня имеется. Стук в дверь. Открываю без задней мысли, а я уже в одних шортах. На пороге стоит бухая Иванова с початой бутылкой вина в руках. Взгляд её упирается в мой голый торс.
Глава 30
Глава 30
— Чего тебе? — возмущённо задаю вопрос недругу.
— Это что? Пресс? Ух ты! — Иванова бесцеремонно попыталась потрогать мой живот.
— Так! Соберись! Что надо? — отвожу её руку я.
— Поговорить! — пьяное тело Марины вваливается в мой одноместный номер.
Черт с ней, пусть заходит. Не дай бог, кто увидит из соседей, потом сплетней не оберёшься. Мне, конечно, всё равно, но не люблю такое.
— Я пришла извиниться, зря я твоей подружке нагрубила, — говорит Маринка, ложась на кровать.
Бутылку аккуратно поставила рядом с кроватью и поманила меня пальчиком! Этого ещё не хватало! Да я лучше в пчелиный
Черт, а хороша! Короткая юбка взметнулась, обнажив ноги в чулках телесного цвета.
— Ты встань с кровати, лежишь в одежде, мало ли где тебя валяли сегодня, — пытаюсь сразу нахамить я.
Но не выходит!
— Точно, чего я в одежде? — почти трезво говорит красавица и снимает юбку, оставаясь в одной блузке, которую тоже пытается снять.
Слава богу, это оказалось непросто, ведь пуговицы у блузки были сзади.
— Так, быстро встала, оделась и ушла, — уже злюсь я.
— Давай решим наш конфликт как взрослые люди. Ты же взрослый, Штыба? Можно подумать, что я не вижу, как ты на меня смотришь?!
— Марин, окстись! Как я на тебя смотрю? На тебя все так смотрят, и давай заканчивай балаган! — тоскливо говорю я, ибо понимаю, что впустил эту особу в свою комнату зря.
— Надо же! Ты и комплименты говорить умеешь! Конечно, все смотрят! Жаль, что только недолго осталось радовать вас, козлов, своей красотой. Полгода всего, — Маринка хватает свою юбку и пытается надеть её задом наперёд.
«О чем она? Больна, может? И полгода всего осталось»? — задумался я, а вслух произнёс:
— Помирать никак, старуха, собралась? Так поживи ещё! Молодая же! — пытаюсь прояснить ситуацию я.
В любом случае ей ничего не обломится со мной, но может, буду терпимее к её выходкам.
— Ты определись — старуха я или молодая? — резонно заметила Иванова, бросив юбку, с которой совладать так и не смогла.
— Короче, Марина, я поговорю с Людмилой, принесу ей твои извинения, а ты иди домой, а то мне в душ надо, — предлагаю я.
— Ты что, брезгуешь? И я с тобой в душ! — попыталась ещё раз расстегнуть пуговицу на блузке пьянчужка.
— Не брезгую, опасаюсь — это раз, ну и жизнь впереди длинная у тебя, успеешь пожалеть о своём поступке, — твёрдо говорю я. —
— Тьфу, дурак! Замуж через полгода выхожу, жених у меня азербайджанец, уедем к нему в Нагорный Карабах. У него там дом двухэтажный, сад и родственники, у которых не забалуешь, — поясняет Маринка.
— У тебя же другой был, — растерянно говорю я, понимая в какую задницу она скоро попадёт.
— Был, да сплыл, да и этот не нужен, но моей маман ничего не объяснишь.
— А хочешь, найду твоего парня да расскажу о твоих приставаниях, — без особой надежды пытаюсь попугать я. — Глядишь, и дальше будешь красотой нас, козлов, радовать, а не только мандарины в саду.
Надо сказать, напугать удалось! Маринка, шустро впрыгнув в юбку, рванула на выход.
— Не надо рассказывать, я всё поняла! А то он у меня ревнивый, и тебя, и меня пришибёт, — попросила она, выскакивая за дверь.
Положим, меня — вряд ли, но чего она так испугалась? Мужа потерять? Да уверен, она его не любит, такая как она вообще никого не любит. Ладно, чего голову ломать, ушла и хорошо. Могла бы, например, заорать «насилуют» на весь этаж. Доказывай потом, что я не верблюд. Доказать бы доказал, может, но осадочек бы остался!
Стук в дверь. Наученный горьким опытом вторжения, дверь открываю, загораживая проход. И точно! Опять она!
— Марин, всё же выяснили! — устало говорю я.
— Да поняла я. Ты вино верни, я пойду к твоей толстозадой мириться, — отмахивается девушка.
— Тоже предложишь ей как взрослые люди проблему решить? — подкалываю я.
— Конечно! Бухнём с ней, подарю ей набор французской косметики, чулки из США, потом поплачу горько, — не поняла пошлости моих намёков Иванова.
И правда, забрав вино, это чудо скрылось с моих глаз. А утром опухшие девочки сидели в автобусе уже рядом и болтали о своём, девичьем. При этом посматривая в мою сторону, будто обсуждали меня. Без мыла эта Маринка в задницу влезет к любому. Ох, доставит ещё она мне проблем!