Измена. Право на любовь
Шрифт:
— Ты откусил человеку ухо?
— Мочку, — вздыхает. — Кстати и твоего мужа тоже хотел лишить уха, но он не дался.
— Зачем тебе это всё?
— Я не могу объяснить, — хмурится, пытаясь сложить из треугольника второй, но поменьше. — Тянет меня кусаться в драках…
— Да я не про это…
— Я упрямый, — хмыкает, глядя мне в глаза. — Ты яростно держишь оборону. Знаешь, обычно обиженные женщины стараются кинуться в объятия другого, чтобы отомстить и заглушить боль…
— Если бы тогда в кафе все
— Да, Вита, это было невероятно жестоко подразнить меня и убежать, — тихо посмеивается Илья. — Ты меня мастерски подцепила на крючок, до жабер, а у мужа твоего так вообще это крючок уже в кишках. Вырвешь, сдохнет.
— Но…
— Я тебе уже говорил, — откладывает косого и уродливого журавлика в сторону, — мужчины живут иначе, чем женщины. И он тебя любит, — внимательно смотрит в глаза, а я взгляда не отвожу. — Шлюшка с виагрой этого не отменяет.
— Чего ты добиваешься?
— Ничего я не добиваюсь, просто разговариваю с тобой и журавликов складываю. И ты, я смотрю, твердо решила разойтись. И я тебе сейчас скажу обидную вещь, но ты не обижайся.
— А ты не пьяный, Илюша, — щурюсь на него.
— Ты его разлюбила, — Илья тоже щурится. — Задолго до его измены.
— Много ты знаешь, — сминаю журавлика в кулаке.
— И это хорошая новость для него, — Илья улыбается. — А знаешь почему?
— Что ты к нам прикопался?
— Допустим, вот ты его любишь. Слепо и отчаянно, а он секретаршу свою отымел. Это бы была трагедия, катастрофа, и это бы тебя от него отвратило. Со временем. Вы бы, возможно, даже не разошлись, потому что любовь прощает все, что полнейшая глупость, конечно, но в итоге ты бы встретила с ним старость в ненависти и презрении.
— Мне не нравится этот разговор.
—
— Илюша… — цежу я сквозь зубы.
— Тебе начхать на его секретаршу. И хорошая новость в том, что ты не считаешь его предателем.
— Считаю.
— Нет. Не считаешь. Давай, Вита, загляни глубже, — поддается в мою сторону с улыбкой. — Да, привязанность есть, но любви, как к мужчине, нет, а, значит, он не предал тебя, как любимую женщину. И это не обвинение в твою сторону, — понижает голос до шепота, — и это есть второй шанс для Артура.
— Ты меня бесишь, — глухо рычу.
— Я в одно время хотел быть психологом. Вот тебе, Вита, ответ, почему он пошел налево. Посчитал, что ты не увидишь в этом проблемы, но не дотукал, что ты только и ждешь момента, чтобы от него свалить. Конечно, неосознанно. Многие наши поступки кажутся осознанными, но это не так, особенно когда они касаются взаимоотношений с близкими людьми. Забавно, да?
— Проваливай.
Встает, обходит стол и, оказавшись за моей спиной, наклоняется и шепчет:
— И ты об этом сама сказала, Вита. Я лишь немного перефразировал и внес ясность в твои слова. И да, ты все же хочешь вновь полюбить, — его дыхание касается моей шее и расползается мурашками по коже, — и у тебя будет две кандидатуры. Бывший муж и я.
— Уходи, — тяжело сглатываю кислую и вязкую слюну.
— Но да, ты права. Надо тебе немного на воле побыть, — его губы в миллиметре от моего уха, — золотая клетка и все такое…
Отступает и шагает к спящему Артуру:
— Пошли, Артур Борисович, — толкает его, поднимает и тащит к двери. — Нам тут не рады. Твоя жена…
— Богиня, — невнятно отзывается Артур.
— А богини долго гневаются, — смеется Илья и выволакивает
Дверь бесшумно закрывается, и я в ярости смахиваю журавликов на пол, а после и вовсе стол переворачиваю. С криком. Сползаю со стула на пол и прижимаю кулаки к вискам, в которых пульсирует вскипяченная гневом кровь.
Глава 32. Мне этого мало, Витаминка
Два месяца спустя…
— Сеть клиник Вива переживают не лучшие времена, — вещает симпатичная корреспондентка с экрана телевизора над стойкой, — филиалы закрыты, персонал уволен.
— Так и знала, что в этих крутых клиниках что-то нечисто, — фыркает Надежда и важно подбоченивается. — Бабки стригут с доверчивых богатеньких буратин…
— Владелец сети клиник обвиняется в производстве, сбыте наркотических средств в особо крупных размерах.
— Вот сволочь, — качает головой Надежда.
— Службой по борьбе с наркотиками были вскрыты несколько лабораторий в подвальных помещениях, что принадлежат клинике Вива.
Переключаю новостной канал на музыкальный. Я могу поверить, что Дима занимался подобной преступной деятельностью, но тут мог кое-кто подсуетиться и организовать громкую подставу. Нет, мне бывшего семейного доктора совершенно не жаль.
— Так-так-так, — кокетливо шепчет Надежда, — твой заявился.
Оглядываюсь. В дверь забегаловки, в которой я работаю официанткой, заходит Артур. С царской величественностью и неторопливостью. Темно-серый костюм-тройка из тонкой шерсти, белая рубашка и бордовый галстук. Гладко-выбрит, волосы уложены по косому пробору, а на лице легкая улыбка.
— Доброе утро.
— Доброе, — Надежда расплывается в улыбке и краснеет. — Теперь точно доброе.
Усаживается за столик в углу, деловито одернув полы пиджака. Он выглядит здесь нелепо. Ему место не в дешевом бистро, которое специализируется на комплексных обедах для офисных работников, что стекаются сюда из соседнего бизнес-центра, а в ресторане.