Чтение онлайн

— Да ты не держи зла, — произнес другой осоловелый от алкоголя мужичок. — Садись с нами. Да сказывай! Чудо же!

— Чудо! — охотно согласились многие…

[1] Графит известен человечеству с эпохи неолита. В Москве он завозился через Новгород и Ганзу. Но его было мало, особой популярностью и востребованностью он не пользовался, как и цельно-графитовые карандаши (которые в это время были популярны в Италии). Его можно было найти у торговцев аптекарскими ингредиентами и прочей «непонятной фигней».

[2] Кроки — чертежи местности, выполненные глазомерной съемкой с обозначенными

важнейшими объектами. В практическом применении нередко полезнее карт. Как база для кроков нередко выступают топографические карты или аэрофотоснимки, на которые наносятся важные ориентиры, а на полях — рисунки этих ориентиров. Поясняющие дополнительные данные, которые нельзя отобразить графически, записываются в легенду на полях или на обороте чертежа.

[3] Существует популярная легенда о том, что в кабаках только наливали, не давая закуски. Природа этой легенды автору не известна. В статьях, которые эту сказку популяризуют, он натыкался на дивную путаницу с датами и фактами, вроде кабаков для опричников до 1555 года (опричники появились в 1565 году) и алкогольной монополии Ивана Грозного (первая была введена в 1474 году Иваном III, просуществовав до 1533 года (отменена Еленой Глинской), вторая была введена лишь в 1652 году, спустя более столетия…). Что не добавляет доверия таким материалам, сводя их к типичным мифам городского фольклора. На деле кабак был разновидностью более древней корчмы, акцентированной на алкоголе. Этакие базальный бар/паб, в котором можно было и выпить, и закусить.

Глава 2

1554 год, 20 июля, где-то южнее Тулы

Татары, нарвавшиеся на чеснок, отошли. А потом обошли опасный проход, продираясь по кустарнику подлеска. И встали лагерем. Уже смеркалось и идти дальше не было никакого смысла.

Три коня оказалось достаточно сильно травмировано. Не самим «чесноком»,

а из-за того, что, идя на рысях, споткнулись и неудачно упали, наступив на колючку. Она ведь небольшая была. Еще с десяток, после извлечения колючки, просто хромали. Не сильно. И, скорее всего, поправятся. Но не через день, и не через два. Так что для «строевой службы» эти, в целом здоровые и добротные мерины уже не годились. Что неслабо так ударило по подвижности отряда. Это в степи лошадей хватало. А тут, в походе, количество их было ограничено. Каждая на счету.

Лагерем они встали самым обычным.

Развели костер, набрав хвороста. И стали отдыхать, приводя себя в порядок…

— Ну что, други мои, — произнес Андрей. — Пора нам пошалить.

— Пошалить? — удивился Федот. — Опять?

— Не опять, а снова, — улыбнулся парень.

— А с колючками этими разве не шалость была? Вон сколько их ушло.

— Погоди ты, — перебил его Аким. — Что ты задумал?

— Помните, что мы устроили у курганов?

— Так тут курганов нет.

— Верно. Поэтому нам нужно этот прием изменить.

— Зачем? — нахмурившись, спросил Кондрат. — О тебе и так слухов больше, чем у пса блох. Или мнишь, что смерды молчать станут?

— Да, — согласился Никодим. — Они ведь болтали, будто бы ты мертвецов на помощь позвал.

— И что? — несколько удивленно спросил Андрей.

— Как что?

— Про меня уже столько всего болтают, что даже если я ничего делать не буду — сказки сами собой рождаются станут. Достаточно чтобы я не то, чтобы рядом проходил. Нет. Просто чтобы кто-то сказал, что меня там видели. Поэтому бояться этого не стоит.

— А если церковь прижмет?

— Падая в пропасть расслабься и получай удовольствие, — пожав плечами, ответил Андрей максимально добродушно улыбнувшись. — К тому же эти слухи не только моя беда, но и моя сила. И этим нужно пользоваться.

— Если попадешь в плен к татарам — это «сильно» тебе поможет. — фыркнул Кондрат.

— Да, — согласился с ним Федот. — Они тебе все вспомнят. И что ты делал, и что про тебя только рассказывали. Так что смерть твоя будет жутка и не быстра.

— И какой из этих слов нужно сделать вывод?

Правильно, други мои. В плен ни мне, ни вам нельзя. И если зажмут — драться до конца. Ибо смерть в бою для нас будет единственным спасением. Или вы думаете, что с вами поступят сильно мягче?

— Вот уж обрадовал, так обрадовал… — буркнул Кондрат.

— А то ты не догадывался? Ха! Не поверю. Нам же нужно делать все, чтобы выполнить свой долг. И отвратить татар от набегов на Русь. Бить их. Резать. Топить. Пугать. Да хоть в котел гадить. Любые средства хороши. И страх среди них — не самое последнее дело. Поэтому я предлагаю продолжить их пугать.

— Напугаешь их… как же! Вон, соберутся всей толпой и придут нас учить уму разуму! — воскликнул Кондрат.

— Когда Русь была еще юна и ютилась на берегах Волхова этими землями безраздельно владели хазары. Степняки. И воины Руси встретились с ними на берегах Днепра. И побили их. Хотя были пешими, а те конными.

— Но как это возможно?!

— Возможно, — твердо произнес Андрей. — Они просто не знали, что нужно боятся тех всадников. И готовы были умереть, зная, что каждый из них, в награду за доблестную смерть в бою, будет награжден в лучшем мире. И они разбили их на берегах Днепра. А потом, уже позже, Владимир Святой громил их в степи. У них дома. Наводя ужас одним именем своим на степь. И правнук его, Владимир Мономах, бил там же, в степи их сменщиков — половцев. А вы посмотрите сейчас на Русь? Кого не возьми — каждый трясется от слова «татарин». Что смерд, что воин, что боярин. В этом их сила! Не в оружие, а в страхе. Вашем страхе. Понимаете?

Все промолчали.

Признаваться никому в том не хотелось. А возражать нечем им было.

— Но нас мало, — завел старую шарманку Кондрат, после долгого молчания.

— Но мы — защищаем родную землю. А они? Кто они? Ради чего сражаются они? А я вам скажу. Они просто тати. Обычные тати. Которые идут грабить…

— Разве твои слова увеличат нас числом?

— Мои слова увеличат нас качеством. Ибо настоящие воины побеждают не числом, а умением…

Они еще долго болтали. Но особых возражений так и не поступило. Послужильцы Андрея молча слушали. А поместные дворяне больше ворчали, чем ругались. Их зацепило указание на трусость.