Князь Мещерский
Шрифт:
– Буду благодарен.
– Вас трое?
– Шестеро. Двое ушли следить за выгрузкой багажа, Трусов из министерства иностранных дел убежал разбираться со встречавшими.
– Я мигом!
Граф исчез, как будто его и не было, но вернулся буквально через пару минут. Следом шли Бухвостов с Никитиной, за ними носильщики катили тележки с нашими кофрами. Подойдя к нам, граф отдал распоряжение, и грузчики взвалили на тележки остальной багаж.
– Сейчас – к стоянке такси! – сообщил Игнатьев. – Возьмем два авто. Парижские такси большие – в одно помещается пять человек. Второе повезет
– А Трусов? – спросил я.
– Он в первый раз в Париже? Никого здесь не знает?
– Отнюдь. Хвалился, что бывал много раз.
– Значит, не пропадет, – сказал Игнатьев, как мне показалось, со злорадством. Похоже, у него тут терки с посольскими. Ладно, выясним.
– Едем! – сказал я…
К «Шаванелю» нас доставили быстро. Дорогой я пригласил Игнатьева разделить с нами обед, на что граф с удовольствием согласился. Чувствую, не просто так он пришел на вокзал… В отеле служители в ливреях расхватали наши чемоданы и потащили в номера, Игнатьев направился в ресторан делать заказ, пообещав выбрать хорошие блюда, а не те, что впаривают неопытным приезжим, а я поднялся с портье на третий этаж. Номер, который мне выделили, оказался огромным. Высокие потолки с лепниной, необъятных размеров кровать, штучной работы мебель, паркетные полы, мрамор в ванной и клозете. Везде огромные зеркала. Начинаю привыкать к роскоши. Ну, и цена соответствующая: сто двадцать франков в сутки, сорок рублей! Буржуи! Сунул портье монету в пять франков (полтора рубля между прочим!), тот взял, недовольно скривившись, видимо, ждал, что русский осыплет его золотом. А вот хрен тебе! Я не олигарх, и деньги у меня казенные. От своих, небось, и франка не получишь. Наскоро умывшись, я спустился ресторан, где обнаружил Игнатьева за столом в глубине зала. Водкин и Пьяных сидели неподалеку, стараясь не отсвечивать – на службе парни. Когда я подошел к столу, граф встал.
– Бросьте это чинопочитание, Алексей Алексеевич! – сказал ему, присаживаясь. –
– Наслышан, – кивнул Игнатьев. – Здесь об этом много писали. Как вы руководили спасательными работами, а затем оперировали государыню. Во Франции огромный интерес к происходящему в России. Многие газеты держат в Москве своих корреспондентов, а те освещают события на фронтах, пишут о подвигах русских солдат и офицеров. Вас вот неоднократно поминали.
– Надеюсь, не ругали?
– Что вы! Вы здесь почти легенда. Военный врач, который отстоял лазарет от нападения тевтонов, спас командующего фронтом от смертельного ранения, а потом и вовсе сбил германский аэроплан из пулемета. Кстати, как удалось?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Наверное, со злости.
– Это как? – удивился Игнатьев.
– Просто. Прилетел какой-то шлемазл и стал бомбить медсанбат. Я разозлился: раненых ведь побьет, гад, дай, думаю, врежу! У меня как раз «Мадсен» под нарами завалялся. Взял его, встал у землянки и начал пулять. Немец так удивился, что забыл управлять аэропланом и воткнул его в землю.
Игнатьев захохотал.
– Веселый вы человек, Валериан Витольдович! – сказав, вытерев слезы. – В первый раз слышу, чтобы человек так рассказывал о своем подвиге. У нас, знаете ли, любят похвалиться. Другого послушаешь, так он чуть ли не лично в плен германский полк взял, а то и дивизию. Ладно, пусть их, спустимся на землю. Я заказал суп прентаньер на говяжьем бульоне, как принято в России. Лучше бы борщу, но здесь его не сготовят. Еще тюрбо под соусом, попробуйте, отличная рыбка. Ростбиф. Блюдо английское, но здесь его наловчились готовить, так что рекомендую. К нему картофель, обжаренный во фритюре. Напитки не заказывал, поскольку не знаю ваших предпочтений. Какие вина выбираете?
– Ром.
Игнатьев засмеялся.
– Сразу видно фронтовика, – сказал, закончив. – Я, наверное, вас поддержу – давно не пил рому. Привык к винам, здесь без них не обедают. Сейчас кликну официанта.
Кликнуть не получилось. В ресторан вошел Трусов с каким-то типом. Оглядев зал,
– Извините, что помешали, ваше превосходительство, – начал Трусов. – Позвольте представить: атташе русского посольства в Париже, князь Барятинский. Это он должен был встретить нас вокзале.
– Отчего же не встретил? – спросил я.
– Засиделся с друзьями за картами, – ухмыльнулся хлыщ. – Компания оказалась приятной, не заметил, как ночь пролетала. Лег вздремнуть на пару часов и проспал. Ну, вы понимаете, князь, – он подмигнул.
Ах, ты, сволочь!
– Для вас, титулярный советник, я ваше превосходительство. Извольте обращаться как должно к старшему чином!
Рожу типа перекосило.
– Князь прибыл, чтобы принести извинения, – поспешил Трусов.
– Пусть засунет их себе в задницу! Если чиновник посольства предпочитает карты исполнению своих обязанностей, то он явно не на своем месте. По возвращению в Москву попрошу государыню отозвать его из Парижа и направить на фронт. Там быстро объяснят, что такое долг и как его надлежит исполнять. Я вас не задерживаю более, титулярный советник!
– Да вы!.. – побагровел Барятинский.
– Вон пошел! Пока не взяли за шкирку и не выпроводили пинками.
Барятинский ожег меня ненавидящим взглядом, хотел что-то сказать, но, заметив подходивших к столику Водкина и Пьяных, повернулся и вышел. Жандармы проводили его взглядами и вернулись за свой столик.
– Зря вы так, ваше превосходительство! – набычился Трусов. – Князь – юноша из приличной семьи. Его отец – влиятельная фигура в России. Не советовал бы с ним ссориться.
– Насрать! Я понятно выразился?
Игнатьев рядом крякнул. Трусов сдулся.
– Извините, ваше превосходительство, – зачастил суетливо. – Понимаю ваш гнев, но, поверьте, это всего лишь досадная случайность. Российский посол в Париже раздосадован. Сегодня в семь часов вечера он устраивает прием в вашу честь, на котором принесет свои извинения.