Я - истребитель
Шрифт:
— БАБОНЬКИ, ТАК ЭТО ЖЕ НЕМЕЦ!!! — услышал я тонкий вопль какой-то истерички.
— Вы что, охренели? — пробормотал я, еще не понимая, в какую ситуацию попал.
Крик как будто всколыхнул строй голов. Наверх, потрясая своими телесами, выскочила толстая тетка и голосом профессиональной активистки завопила:
— Бей гада! Это он вчера по нам стрелял, столько девок побил! Бей сволочь!!!
— Да русский я!!! — заорал я в ответ.
Между нами было всего метров шестьдесят, так что слышали мы друг друга прекрасно.
— Так
После ее крика толпа с ревом рванула наверх.
Быстро посмотрел на свастику на хвостовом оперении, потом — на толпу, уже вынесшуюся из рва, на свой летный комбинезон, снова на хвост и опять на толпу.
— Да ну на хрен! — крикнул я и, развернувшись, побежал от толпы, пытаясь на бегу скинуть ремень волочившегося за мной парашюта. Достучаться до мозгов этой толпы было невозможно, так что я сделал единственный правильный выбор.
Споткнувшись о кочку и кувыркнувшись через голову, освободился от «якоря» и рванул дальше, пытаясь перейти на форсаж. Помогали мне в этом множественный топот ног и азартные крики загонщиков.
По дороге ехала «эмка» в сопровождении броневика с пушкой в маленькой башенке, вот они пропустили колонну грузовиков и спустились на проселочную дорогу, где, объехав группу бойцов, остановились у разбитого немецкого самолета, который с моего места наблюдения выглядел грудой мусора. Первый мой сбитый все-таки сумел посадить машину, хоть и врезался в земляной бугор. Как ни странно, немец был жив, я видел, что другая группа из работников-копателей вытащила его из кабины и активно мутузила, пока его не отбил взвод бойцов, которые и охраняли его, пока не приехало вызванное начальство, допустив к нему только врачей. Последний, четвертый, судя по тому, как от обломков самолета расходились люди,
Из машины вышел генерал и подошел к лежавшему на траве немецкому пилоту. О чем они, используя переводчика, говорили, я, конечно, не слышал, все-таки с полкилометра до них, но понять оказалось не трудно. Судя по тому, как вел себя генерал, пилот оказался немалой шишкой. Засуетились бойцы, грузя раненого в подъехавший санитарный автобус, и на двух полуторках поехали в сопровождении.
«Да кто же это такой?» — подумал я озадаченно.
В это время к генералу подошел какой-то командир и что-то ему сказал, подавая бинокль и при этом тыча пальцем в мою сторону.
Заметив, что генерал смотрит на меня, я замахал рукой, судорожно держась второй за верхушку дуба и стараясь сильно не шевелиться: ветка, на которой я сидел, и так потрескивала и похрустывала. Ветер, нечувствительный внизу, заметно качал верхушку, отчего амплитуда моих колебаний кружила голову.
Вас не укачивает? Нет? Да что вы говорите?! А попробуйте посидеть на верхушке шестнадцатиметрового дерева в течение часа, посмотрим, что с вами будет.
— А еще есть? — отвлекла меня от наблюдения самая пробивная баба из присутствующих.
— Есть? Да я еще не начинал! — ответил я и продолжил травить им похабные анекдоты. Месть мелкая — нечего было меня на дерево загонять, — но приятная.
Жена спрашивает мужа:
— Что ты мне подаришь на день рождения?
— Я тебя изнасилую!
— А если я не дамся?
— Ну тогда и ходи как дура, без подарка!
Слышали меня хорошо, я говорил достаточно громко, так что под деревом собрался кружок любителей анекдотов. Те, кто краснел и слушал, стояли левее. Те, кто не краснел, но ржал как ненормальный, — правее. Те, кто слушать не мог, уже разбежались.
— А еще? — жадно спросила та же баба.
Честно говоря, запас уже кончался, да и горло пересохло.
— А то, — ответил я, глядя, как «эмка»
Решила хозяйка переложить печку. Наняла мужика. Пришел печник, натаскал кирпичей, глины, кладет печку. Женщина ему поплакалась:
— С мужем развожусь, храпит, сволочь, так, что стекла дребезжат. В Москву возила, академикам показывала, денег кучу извела — все одно храпит.
— А спит как? — спрашивает печник.
— На спине, как все, — отвечает женщина.
— Как захрапит, раздвинь ему ноги, — советует мужик.
На следующий день приходит печник доделывать работу, и встречают его накрытый стол и нарядная хозяйка.
— За что, хозяйка?
— Помог твой совет, перестал мой мужик храпеть, как отрезало. Только скажи, как ты, простой печник, сумел сообразить то, до чего академики не додумались?
— Так то академики, — отвечает печник, — а мы запросто рассуждаем, по-печному: ноги раздвинешь — яйца упадут и задницу закроют. ТЯГИ НЕТ И ХРАПА НЕТ!
Генерал вышел из машины под многоголосый хохот, который расходился волнами по мере пересказа.
С недоумением оглядевшись, он направился к единственному в поле дереву. Люди с интересом наблюдали за ним. Военных среди толпы не было, так что никакого чинопочитания не наблюдалось. Ну приехал генерал, ну и пусть его, лучше давайте еще послушаем.
Однако генерал им этого не позволил. Его адъютант, который шествовал с правого бока от своего командира, задрал голову, придерживая явно шитую на заказ фуражку, и крикнул:
— Кто такой?
Вопрос был задан на русском, уже хорошо.
— Лейтенант Суворов. Двенадцатый ИАП. Проводил разведку переднего края согласно приказу штаба фронта. При возвращении встретился с парой «мессеров», в результате скоротечного боя сбил обоих. После чего на меня напала вторая пара, которых я также сбил, но и сам был вынужден идти на вынужденную посадку из-за сильного повреждения самолета.
Слышали мы друг друга прекрасно, поэтому разговаривали, особо не повышая голоса.