Я - истребитель
Шрифт:
Я только возмущенно фыркнул в ответ.
— Товарищ политрук, побежали, в полку через два часа ужин. Пельмени. Мне Люба сказала.
— Хорошо. Вперед.
И мы побежали. Степанов довольно быстро запыхался, и нам приходилось то и дело переходить с бега на шаг.
— Очки сними. Бликуют, — подсказал Никифоров.
— Ах ты черт, я про них совсем забыл! — досадливо ответил я, стянув со лба очки и убирая их в карман галифе.
К
— Банки-то, наши, — тронув одну, тихо сказал Степанов.
— Угу. Похоже, тут наш аэродром был, вон, где здания, разбитая «сушка» лежит.
— Там еще зенитная пушка, — указал рукой особист на мелкокалиберную зенитку.
— Уходить надо, — буркнул Степанов.
— Согласен, ничего не получится, охраняют тут крепко.
— Ну да, если шумом и стрельбой, то, конечно, хрен они нам что сделать дадут, но я про это и не говорил.
— По-тихому? — поинтересовался особист.
— Ага. Видите, во-о-он там транспортник стоит, в который мешки грузят из машины? Заметьте, он готов к взлету, моторы уже запущены. Значит, в течение пятнадцати минут он взлетит. Если по-быстрому пробежим по лесу и выйдем вон там, то можно по-пластунски добраться до него. А уж там…
— Попробуем, все равно другого выхода нет.
— Да. Жаль, что мы не в летных комбинезонах, временно, пока близко не подошли, можно было прикинуться своими, но в гимнастерках, мне кажется, это вряд ли получится. Ладно, чего ждать,
И тут случилось то, на что я никак не рассчитывал, даже не задумывался. Мы встретили своих. Буквально выскочили на них.
— Стоять. Хенде хох! — тихо выдохнул сержант-пограничник, держа меня на прицеле карабина, так как я бежал первым. Под его ногами лежали два тела в знакомой серой форме. Видимо, патруль.
— Свои, мать твою … … … … — От испуга я загнул такой коленец, что даже сержант заслушался, однако карабин не опустил, продолжая держать меня на прицеле.
— Кто такие? — послышался вопрос справа: из-за куста выглянул лейтенант тех же войск.
— Летчики сбитые. Ребята, там транспортник под парами, мы его угнать хотим. Не успеем, если вы нас задержите. Слышите, моторы у него гудят?
— Подожди, а там места много? — спросил быстро лейтенант.
— Ну, его грузят, вес неизвестен, а что?
— У нас шесть раненых. Возьмете?
— Захватить поможете — возьмем, — ответил вместо меня особист.
Мы успели. Как это ни странно, но мы успели. Или немцы задержались? Не суть. Пограничники, пользуясь тем, что их скрывает высокая трава, подползли к самолету и взяли в ножи не только солдат-грузчиков, но и пилотов, куривших у хвоста.
«Повезло, что, похоже, они только заняли эту площадку, день-два, не больше, а то так бы легко не было. И вообще, где они все? А! Время же ужина! То-то я смотрю, народу мало!»
— Вперед! — скомандовал лейтенант, и мы поползли к транспортнику, волоча носилки. Захватившие самолет бойцы, пользуясь тем, что от остального персонала аэродрома они закрыты корпусом «юнкерса», занялись разгрузкой. Когда мы подползли, они уже освободили салон и дали нам возможность попасть внутрь.
— Товарищ политрук. Самолет пустой. Мы
— Веса хватит взлететь?
— На пределе, но думаю, взлетим, их же всего семнадцать с ранеными.
Пока шла загрузка, я пробрался в кабину, вытащил из кресла труп немецкого летчика, скинул на гофрированный пол и показал на него одному из пограничников.
С приборами разобрался быстро, так как, летая на «мессере», был вынужден запомнить все надписи.
— Ну как? — втиснулся ко мне Никифоров.
— Норма. Жду, когда дадут разрешение на взлет.
— Чего?!
— Да шучу я. Все сели?
— Да.
— Тогда полетели!
Включив динамик салона, я четким дикторским голосом произнес:
— Уважаемые товарищи военнослужащие. Авиакомпания «Люфтганза» выполняет внеплановый чартерный рейс с аэродрома номер один на аэродром номер два. Командир корабля и экипаж просят вас воздержаться от курения на борту и пристегнуть привязные ремни.
Мой пассаж был встречен смехом и улюлюканьем, хорошо различимыми через открытую дверь.
Ревя моторами, транспортник стал разгоняться по полосе, однако какого-либо беспокойства среди немцев это не вызвало, кроме того, что меня стали ругать по рации.
Показав пальцем на наушник сидящему на месте второго пилота особисту, продолжил взлет.
Когда шасси оторвались от полосы, Никифоров что-то забормотал в микрофон, явно успокаивая дежурного.
«Ого, он еще и по-немецки говорит!» — подумал я, наращивая скорость. Летели мы на запад, а как только аэродром скрылся из виду, развернулись по большой дуге на восток.
— Товарищ политрук, что там с курсом?
— Сейчас… — Слышимость в наушниках была просто изумительная по сравнению с нашими, так что болтать можно было спокойно, не напрягая связки.