Черные ножи 2
Шрифт:
— Что же это вы, братцы, от наград бегаете? — спросил генерал.
Мы молча стояли, подбородки вверх, рты на замках.
— Впрочем, это все проклятая бюрократия виновата! — продолжил Родин. — Мне тут вечером передали бумаги. Вы отличились и под Орлом, и в Карачеве. В представлениях отмечено, что вашим экипажем уничтожено до пяти немецких танков, не считая пехоты. Это так?
— Мы счет не вели, товарищ генерал-лейтенант, — осторожно ответил я, — но надеемся, что били врага изо всех сил!
—
Генерал продиктовал имена, прочитанные по бумажке, и сам сбился, видя, что нас всего четверо, а имен явно больше.
Вперед шагнули Петр Михайлович и Леха.
— Товарищ генерал-лейтенант, — пояснил я, — Евсюков ранен, Казаков — убит.
Родин нахмурился, потом коротко бросил адъютанту:
— Евсюкову направить приказ в госпиталь, Казакова наградить посмертно.
— Так точно!
Адъютант передал генералу коробочку и лист бумаги.
— Корякин Петр Михайлович, — торжественно начал генерал, — вы награждаетесь орденом «Красной Звезды» за то, что состоя в экипаже танка, уничтожили в боях не менее четырех танков противника, не считая живой силы.
Потом шагнул в Корякину, лично прикрутил ему орден и протянул свою руку:
— Благодарю за службу!
Это было не по уставу, но Петр Михайлович без всякого стеснения пожал генеральскую ладонь и ответил:
— Служу Родине!
Это тоже было не по уставу, но Родин сделал вид, что не заметил. Потом он повернулся к Алексею:
— Красноармеец Носов! Медаль «За боевые заслуги!»
Леша сиял, как начищенный пятак.
Дошла очередь и до меня.
— Младший лейтенант Буров… с вашими постоянными перемещениями документы
Я напрягся, ожидая всякого. Неужели золотой ППШ? Вряд ли… а если вспомнить драку с летчиками, то лишь бы не в штрафбат, и то хорошо…
— Молчите? И правильно делаете! Вы знаете, что о вас написали в «Правде»?
О, боги и демоны! Только этого мне не хватало!
Леша недовольно всхрюкнул, поняв, что потерял свою сенсацию в мире журналистики. Но на его переживания в этой области мне было плевать.
— Понятия не имею, товарищ генерал-лейтенант!
— А надо бы знать… впрочем, вы находились на излечении, а потом сразу сюда…
— Так точно, не до газет мне было…
— Итак, Буров, а теперь давайте-ка приступим к вашему награждению. Боюсь, это будет долгий процесс…
Я напрягся.
— За доблесть и отвагу, проявленную в боях с немецко-фашисткими захватчиками, вам досрочно присваивается воинское звание лейтенант.
Он протянул мне погоны с двумя звездочками и крепко пожал руку.
Я ответил на рукопожатие, а потом вскинул руку к фуражке и отрапортовал:
— Служу Советскому Союзу, товарищ генерал!
Уф, кажется в этот раз повезло, и меня не завалили наградами.
Но тут Родин с иронией улыбнулся и требовательно протянул руку в сторону адъютанта. Тот быстро вложил в нее две красные коробочки.
— Смирно! — неожиданно серьезным голосом скомандовал генерал.
Все вокруг вытянулись в строевой стойке.
— За совершение исключительного воинского подвига, указом Президиума Верховного Совета СССР лейтенанту Бурову присваивается звание Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»!
Глава 16
Стремительно наступила осень. Причем, пришла она как-то внезапно
Несмотря на то, что наш экипаж не отправили в тыл на доформирование, в наступление войска не шли вторую неделю, застряв в лесах и ближайших городах, куда стягивали дополнительные силы для взятия Брянска.
Поэтому нам выпало столь редкое по нынешним временам безделье. Впрочем, я старался не позволять экипажу откровенно лениться, и раз за разом раздавал все новые задачи, следуя старому закону — солдат должен всегда быть при деле. Это утверждение было проверено многими поколениями, и являлось истиной в последней инстанции. Без дела солдат чахнет. Более того, начинает думать, а это обычно добром не кончается. Какие думки у обычного бойца? Найти что пожрать, выпить и, желательно, бабу. И ради воплощения этих целей он готов пойти на все… если есть силы. И задача командира как раз и состоит в том, чтобы лишить его этих сил заранее. Дабы боец не учудил чего не стоит, подставив под удар и себя, и начальство.
Благо, мой экипаж был более благоразумный. Корякин уже вышел из возраста чудачеств, Носов слишком слушался меня и комсомольский устав, чтобы в одиночку предпринимать смутные деяния. Оставался лишь простоватый на вид, но по-крестьянски хитрый боец Перепрыга, которому я не вполне доверял. Все его уловки можно было легко разгадать, он был наивен и даже слегка примитивен. Но при этом запросто мог учудить что-то такое-этакое, и чтобы подобного не произошло, требовалось постоянно следить за ним, а у мне этого не хотелось. Но и избавиться от Перепрыги я не мог — дефицит кадров. Некоторые экипажи вообще временно оказались с неполным составом.