Тринадцатый VII
Шрифт:
Двери здесь не было, как и окон… А от крыши остались одни лишь куски. Словно здесь бомбу скинули…
— Почему это здание не реставрируют? — задал я вопрос сестре, которая скорчила брезгливую мордашку, но пошла за мной.
— Потому что таких зданий много. Постепенно все сносят и строят новое жильё. Даже у нашей семьи есть подобный фонд… Заметь, фонд, потому что реконструкция много прибыли не приносит. По закону мы обязаны в первую очередь предоставить
— И что, все аристократы предпочитают подождать, пока местные сами умрут?
— Ну о таком вслух не говорят. Но суть ты уловил. Здание может стоять в очереди на реконструкцию и десять, и двадцать лет. У императора тоже есть фонд, но там всего двадцать зданий в год сносят и строят новые.
— А у нашей семьи сколько?
— От десяти до пятидесяти. Это решает финансист, чтобы проекты не были убыточными. Сам понимаешь, должны оставаться квартиры, которые можно продать.
— Понятно, — ответил я и зашёл в длинный коридор.
Здесь повсюду был мусор, да и снега немного намело. Зашёл в первую попавшуюся квартиру, откуда исходил запах гари.
— Лёш, пойдём отсюда. Мне здесь не нравится, — попросила сестра.
— Люди бывают разные. И все они заслуживают жить, пора тебе к этому привыкнуть…
— Да чего тебя сегодня на философию какую-то понесло?!
— Просто и у меня, и у тебя, есть возможность сделать этот мир лучше. И раз уж мы начали с монстров, почему бы не обратить внимание на людей. Вот увидишь, они бывают благодарнее тех, с кем ты привыкла вести дела.
Я уже убедился в этом, когда формировал орден. Там люди самых
— Лёш, ты меня пугаешь. Что ты задумал? Помни, что для благотворительности у нас есть отдельные фонды! — напомнила сестра.
— Да помню я, помню. Погоди ты!
— Жду. И если что, денег я с собой не брала.
— Да не собирался я тут деньги раздавать, успокойся.
— Я спокойна.
— Ага, спокойна, как горящее здание, — ухмыльнулся я.
Однако сестра была права — всему миру помочь у нашего рода денег не хватит, поэтому благотворительностью занимались преимущественно жёны отца, кроме моей матери. Они успешно справлялись, не разоряя наш род, а помогая только самым нуждающимся — в основном сиротским приютам.
Но я и не собирался помогать всему миру. Не настолько я добрый. И дело не в жалости к людям, которая проснулась, увидь я это место. Всё же я стал аристократом, а мы умеем увидеть выгоду во всём.
Я зашёл в комнату, которая когда-то была гостиной и увидел спящего на разорванном диване мужчину. Как Света и сказала — обычный бездомный. Только вон он разобрал здесь остатки прочей мебели для растопки.
— Проснитесь. Вы не одни, — сказал я, но близко не подходил.
Кто знает, что у этих бездомных на уме.
— Моя комната. Я здесь прописан, ищите себе другое место, — сквозь сон проворчал мужчина.
Он был весь укутан в старую, но тёплую одежду. И на лице выделялись лишь красные щёки и нос картошкой.
— Мы не собираемся вас выгонять. Что случилось
— Уходите… я вас не звал.
— Лёш, да пошли уже, — шикнула за моей спиной Света. — Давай утром отправим слуг повесить объявление, чтобы обратились в наш фонд за помощью. Но разговаривать-то с бездомными зачем?
Услышав волшебное слово «фонд», бездомный распахнул глаза и поднялся. Присел на то, что осталось от дивана, и даже спину выпрямил.
— Меня звать Аркадий Викторович Паслёнов, а вы к нам из какого фонда, уважаемые? — спросил он.
— Фонд улучшения жилья для малоимущих, — Света назвала не наш фонд, а тот, что был у императора.
И хорошо, нечего пока нашей фамилией светить. А то к нам сейчас весь район сбежится. Мне же нужно было всего несколько человек.
— И фонд второго шанса, — улыбнулся я, на что получил непонимающий взгляд от сестры, но вслух спрашивать она не стала.
— О таком не слышал, — задумчиво ответил мужчина.
Он щурил глаза, смотря то на нас, то на угасающий в железном ведре костёр. Я же отметил, что здесь не было разбросано бутылок, только упаковки от дешёвой еды, вроде круп и тушёнки по акции, в которой от мяса только название.
— Мы предлагаем особые условия для улучшения жилищных условий. Если вы, конечно, ищите работу.
— Ищу, ищу, ток не берут никуда.
— Хорошо, я предлагаю вам тысячу рублей в день. А также всем, кого вы сможете подговорить. Но занятие это рискованное, могут и в кутузку за вандализм посадить.
— Это вы что такое предлагаете? Что-то незаконное? — мужчина осмотрелся. — Хотя если в кутузке будет сохраняться зарплата, то я согласен. Там всяко теплее.
Света вытаращила на меня глаза, словно спрашивая: «Братец, ты совсем с ума сошёл», но продолжала молчать.