Газлайтер. Том 10
Шрифт:
— Не замечай никого постороннего, — ментальная закладка очень простая.
Обогнув запрограммированного стражника, проникаем в подвал. Дальше нас ведет по памяти Дед Дасар. Длинные коридоры лабиринтом спускаются всё ниже и ниже, пока не достигают глубины нескольких десятков метров под уровнем входа. Временами Дасар вжимает определенные каменные блоки в стенах, каждый раз раздается тихий щелчок, и очередная ловушка обезвреживается. Я же отвечаю за отключение магической сигнализации, которую активируют
Таким маршрутом мы почти достигаем сектора с темницей. Остановившись у стены, Дасар давит очередной блок, но камень не вжимается.
— Черт, — растерянно рычит взломщик из Заиписа. — Плиту что ли поменяли? Филин, я не знаю, как выключить эту ловушку.
— А что тут? — заинтересовываюсь.
— Автоматические арбалеты, спрятанные в стенах, выпускают кучу стрел.
— О, так это ж пустяк, — облачившись в каменный доспех, я уверенным шагом вступаю в опасную зону.
Обычно вместе с механической ловушкой должна срабатывать магическая сигнализация, но ее я уже обесточил, так что тревоги не будет.
Пауза затягивается. Я кручу гранитным шлемом, ожидая выпущенных болтов. Резко под ногами исчезает пол, каменные блоки расходятся в стороны, и я падаю на ярус ниже.
— Тяв! — раздается звонкий лай Ломтика сверху. Я даже успеваю заметить его выглянувшую из тени мордочку.
Приземляюсь на ноги, но справа на меня с диким воплем накидывается клыкастый зверь, помесь льва с кабаном. Огромная махина с острыми когтями.
К счастью, она легко поддается телепатии. К счастью для зверюшки, конечно. А то бы пришлось ее пускать на колбасу.
Один ментальный нажим, и агрессивный хищник превращается в доброго и мягкого котенка-поросенка.
— Ты Лёва или Хрюша? — фыркаю я, и зверь под моим
Оборачиваюсь к пролому и одним мощным прыжком выкидываю себя обратно на ярус выше. Гумалин с Дасаром с опаской смотрят на развалившийся пол.
— Автоматические арбалеты, значит? — спрашиваю я, пока радостный Ломтик выскакивает из теневого кармана и прыгает по моим каменным наплечникам.
— Так было в чертеже, — пожимает плечами взломщик. — Видимо, ловушку полностью заменили.
У края пролома осталась небольшая полоска сохранившегося пола, по ней и перебираемся к следующему повороту коридора. Больше ловушек не попадается, и мы упираемся в двери отсека тюремщиков. За дверью я обнаруживаю десять ракхасов. Хм, своеобразные у дроу Бесчлина тюремные надзиратели. С другой стороны, зато он не расист.
Осторожно дергаю за ручку двери. Не поддается. Дверь железная, явно на тяжелом засове с внутренней стороны. Ломать долго и шумно, тюрмещики успеют вызвать подмогу. Но не зря же я прихватил с собой подгорного руномастера.
— Гумалин, — уступаю дорогу казиду. Карлик достает из карманов кисточку с тюбиком чернил и быстренько чертит витиеватую руну.
— Готово, шеф, теперь эту дверь нельзя запереть, — произносит казид, довольный работой.
— Ждите здесь, — бросаю я группе и врываюсь к тюремщикам.
Десяток ракхасов с ревом вскакивают из-за стола, на котором валяются медные монеты и игральные кости. От нечего делать зеленомордые рубились в азартную игру, ну сейчас их я развлеку.
Сноп пси-гранат раскидывает тюремщиков по сторонам, а дальше приходится их добить Каменным ливнем. Горы камней вырастают поверх тел.
— Чисто, — подзываю я группу.
— Чисто, но тесновато, — широкоплечий Дасар с трудом протискивается между каменными грудами. А Гумалин, взобравшись на кучу булыжников, хватает
За комнатой тюремщиков простирается непосредственно сама темница. Мы всматриваемся в темноту за решетками. В основном, в камерах кучкуются ящероподобные люди. Гумалин гулко зовет своего племянника.
— Дядя-я, — раздается робкое из-за спин ящеролюдей. — Это ты?
— Эй, чешуйчатые, — обращаюсь я к пленникам. — Уступите дорогу мальчику.
— Да пожалуйста, одначе! — громким рыкастым голосом отзывается самый высокий рептилоид.
Вытянутомордые расступаются и к решетке приникает «мальчик» с рыжей бородой до пупа.
— Емляк! Племяшка! — искренне радуется Гумалин, звеня ключами. — Шеф, это мой племянник! Я его выпущу сейчас!
— Подожди, — я всматриваюсь в двуногих ящеров. — Надо сперва с этими решить, что делать.
— Начальник, будь человеком! — отзывается один из рептилоидов. У него самая большая крокодилья морда, да и в ширине плеч он не уступит ракхасу, под чешуей бугрятся валы мускул. — Забери с собой. Если не выпустишь, дроу нас замучают пытками, а мы ведь не воры, не убийцы, а честные воины, которые всего лишь воевали против солдат Бесчлина!
— Хм, всего лишь? — удивляюсь я. — А что, по-твоему, должен с вами сделать дроу? Сам же сказал — вы воевали с ним, он вас, судя по всему, победил и теперь вправе казнить.
— Казнить, безусловно, — кивает ящеромордый. — Острым мечом срубить голову — очень даже хорошо. Настоящая смерть воина. Славная смерть. А разрывать на куски, жарить на горячих углях, ломать на колесе — не хотим. А Бесчлин хочет.
— А Бесчлин, смотрю, тот еще гурман по пыткам, — замечаю удивленно.
— Вот-вот, одначе, — грустно соглашается рептилоид. — Мы — бешраны, исконное племя воинов, почитаем великую Птицу о Семи Головах. Птица завещала: детей не трогать, женщин не трогать, стариков не трогать. А Бесчлин трогал наших женщин, детей и стариков. Мы пошли мстить и попали в плен.