О, мой бомж
Шрифт:
– Это ты так, Катенька, считаешь, а Вера Ивановна может иначе думать, - вздохнул Антоныч.
– Нравитесь вы ей. Вашей Вере Ивановне, - не выдержал я. Понятно же, что старик хочет именно это услышать. И так, и эдак намекает – и все никак.
– А Катя вам тоже нравится? – одной фразой поставил он меня в неловкую ситуацию.
– Да, нравится, - просто ответил я. – Катя – прекрасный сотрудник. Я очень доволен ее работой.
А Антоныч остался не очень доволен моим ответом.
– Эх, как сотрудник, -
– Я слишком мало знаком с ней, чтобы судить об этом, - уклончиво ответил я.
– Да что тут судить? Она ж бесхитростная, по ней все разу видно, - прищурился старик, вглядываясь в мое лицо. Вот докопался дед!
– Михаил Антонович, - мягко укорила старика Катя, - вы лучше блинчик ешьте, остынет же.
– Я Катю знаю давно. Она мне как дочь стала, - не внял ее словам Антоныч. – Такие девушки, как она, большая редкость. Вздумаешь обидеть ее, лучше здесь не появляйся. Я такого не допущу.
– Не собираюсь я ее обижать.
– Михаил Антонович! – взмолилась Катя.
– Очень вкусные блины, - старик демонстративно причмокнул губами и, откусив блин, принялся активно жевать.
Допив чай, я засобирался, сказав, что у меня появились срочные дела. Данька, конечно, расстроился.
– Ты же обещал! – захлопал он блестящими от слез глазенками. – А обещания надо выполнять!
– Не всегда выполнение обещания зависит от нас самих. Иногда вмешиваются внешние факторы.
Данька мало что понял из такой заумной речи. Но не поверил. И разочаровался во мне.
– Дань, мы обязательно еще вместе поиграем. Скоро, - пообещал я.
Вот сейчас я не врал. Я был уверен, что хочу, чтобы этот маленький мирок стал моим. Проводить вместе время, пить чай на кухне, дурачиться.
Я вышел в коридор, и все высыпали из кухни меня провожать.
Данька все еще всхлипывал.
Катя молча смотрела на меня, и по ее лицу было совершенно непонятно, о чем она думает.
Дед напоследок выдал:
– И когда планируется следующая проверка?
– Все согласно графику, - хмуро ухмыльнулся я.
Провожать меня вышел даже Филипп. Нормальный кот, спокойный, отсиживался все время в гостиной. Только сейчас решил почтить нас своим присутствием.
Кот неотрывно смотрел на меня желтыми глазами.
Я уже успел надеть пальто и сунул ногу в ботинок. В ботинке было мокро, будто туда воды налили. Как оказалось не воды. И не налили. Я перевернул ботинок, и на пол полилась желтоватая вонючая жидкость.
– Филипп! – прорычал я.
Кота как ветром сдуло.
– Не ругай животинку, - заступился за него Антоныч. – Мы, уличные, слишком недоверчиво относимся к чужакам.
Глава 54
На работу я шла с гнетущим чувством. Горский меня пугал. Мало того что он все время смотрит на меня так, будто раздевает, так теперь еще умудрился вломиться ко мне домой. Я даже Ленке написала, что у моего босса фаза обострения. Если что со мной случится, пусть знает, кого винить.
Еще и интерес у него какой-то нездоровый к Даньке. Время сейчас такое, что любой взрослый, разговаривающий с ребенком, вызывает опасения. Кому, если на то пошло, нужен чужой ребенок? Да и Данька к нему тянется. Даньку я могу понять – ему не хватает отца. Да, у него два дедушки, которые в нем души не чают, но это все равно не то. А тут Горский уделил ему внимание, и все – у Даньки глаза горят, рот не закрывается, только о нем и говорит.
У меня самой дыхание перехватило, когда увидела их сидящих на ковре
Эта картина была очень трогательной. Я даже представила нас семьей.
Мне нравился Горский. Как мужчина он полностью был в моем вкусе. Мне нравилось в нем все: широкий разворот плеч, взгляд, заставляющий сердце сильнее биться, легкая небритость, даже запах его парфюма с легкой ноткой табака. Его бизнес, который я по роду своей работы прекрасно изучила, работал как часы. Все его сотрудники уважали и побаивались его. И только мне одной казалось, что ему необходима консультация хорошего психиатра. Остальные будто не замечали этого.
Однако вплоть до вчерашнего дня я не могла позволить себе такую фантазию.
Истории про Золушек и миллионеров существуют только в фильмах и на бумаге. Мы из разных миров. В его мире женщины не ездят в переполненной маршрутке, не выбирают товары с желтым ценником в супермаркете и не носят пуховики, пока они не протрутся до дыр.
Видимо, он просто решил поставить себе галочку, завалив очередную секретаршу. Ничем другим не могу объяснить его повышенный интерес к моей персоне. Наверное, у него какой-то пунктик на секретаршах, потому что к остальным девушкам на работе он относится с вежливым безразличием. То, что я сбежала от него на корпоративе, только подогрело его интерес, и он решил использовать Даню, чтобы вызвать у меня какую-то реакцию. Для него это игра.
А Данька будет потом страдать, когда Горскому надоест разыгрывать доброго дядечку.
А я просто уверена, что когда Горский поймет, что через Даню у него воздействовать на меня не получится, интерес к ребенку у него угаснет так же быстро, как и возник.
Даже Михаил Антонович встал в боевую стойку, предупредил Горского, что с дурными намерениями лезть к нам не стоит. Филька тоже выразил свое недоверие. Мне было и смешно, и неловко, и жалко Горского. Еле сдержалась, чтобы не сказать: «А я предупреждала насчет Филиппа!»