Ветер перемен
Шрифт:
Впрочем, если новые площади сделали сразу правильно и хорошо, то Красную — главную площадь страны, только привели в порядок. Ну так. Без особых усилий. Потому как этот район вокруг кремля только предстояло реконструировать. Ведь тут Алексей собирался сделать культурно-исторический центр в формате единого архитектурного ансамбля. А самые толковые и опытные строители да архитекторы кремлем пока занимались. Почти закончили уже. Его перестраивали, превращая в конфетку… в игрушку. Тоже, кстати, комплексно и в рамках единого архитектурного ансамбля…
Петр Алексеевич
Вообще.
И выглядел там как плавки, надетые поверх ватных штанов. Просто потому, что диссонировал и с Успенским собором — местом, где венчались русские цари, и с Архангельским собором — их усыпальницей. Да и самой крепостью. Их что, сносить, чтобы все это барокко не выглядели в кремле тремя тополями на плющихе? Петр не такое не пошел. Не решился. И нехотя уступил сыну в его задумке. Так что весь кремль оказался перестроен в стиле итальянского Возрождения. Преимущественно Высокого, но не обязательно. Кстати говоря, итальянский Ренессанс вообще доминировал в архитектуре остальной Москвы после ее реконструкции. Пусть и со своими нюансами.
Царя это раздражало.
Он по природе своей тянулся к бесформенности барокко. Ренессанс же отличался стремлением к правильности геометрии, рациональности пропорции, четкости линий. По сути являя собой этакий архаичный вариант классицизма.
Впрочем, несмотря на свое недовольство эстетикой, Петр Алексеевич очень гордился тем, что у сына получилось. В первую очередь потому, что город выглядел по-европейски. В хорошем смысле этого слова. Как старый такой, европейский город откуда-то из Северной Италии. Хотя знатоки говорили больше про Рим, только замечая отдельно улицы, которые в Вечном городе были очень узкими. Ну и рекомендовали весь этот
До кремля голландская делегация не дошла. Но ей и того, что они увидели хватило.
Прямо прониклись.
Хотя особенно ничего монументального и не углядели. Просто то, что имелось, было сделано качественно и добротно. Но главное заключалось в том, что виденное ими совершенно не сочеталось с теми словами о «дикой варварской стране скифов и гуннов», про которую все чаще стали говорить на Западе. В рамках пропаганды.
Да и дорога от Риги до Москвы[2]…
Нигде в Европе они не видели ТАКИХ дорог! Кое-где оставались, конечно, старые римские и они были весьма неплохи. Особенно если за ними следили. Но не такой же протяженности!
Хотя бедность они тоже заметили.
Как ни старался Алексей, а даже вокруг державных дорог привести населенные пункты в порядок еще не удалось. И там всякого хватало.
Работали над этим.
Плотно работали.
Но дело шло медленно из-за нехватки рабочих рук. И за пределы Московской губернии покамест не вышли. Хотя в этом деле отец прямо яро поддерживал сына. Он любил пустить пыли в глаза иноземцам, да и не только. И отлично понимал, что эти дороги — витрина державы. По ним гости станут судить о России…
* * *
Злобин Леонтий Степанович нервно ударил себя по шее.
Опять комары!
И здоровенные! Словно летающие лошади!
Ему крайне не нравилась эта экспедиция, но отказаться он не мог. Понимал — оправдает надежды царевича и все — жизнь потом пойдет если не как по маслу, то сытно и комфортно.
А сейчас требовалось потерпеть. И потрудиться. Здесь.
Ну, если быть точным, то не совсем здесь. Крошечный городок Иркутск, в котором они остановились, выступал лишь перевалочной базой. Им нужно было идти дальше — на восток. На реку Лену и далее в ее восточные притоки…
Персидская торговля была интересной, вкусной и перспективной. Ведь даже при сохранении старой логистики
Но Персия — это Персия.
Важное направление, но не единственное. Во всяком случае «складывать все яйца в одну корзину» Алексей Петрович не хотел. И видел большие перспективы в китайской торговле. Да, до постройки чугунной дороги от Перми до Нижнего Тагила и канала между притоками Оби и Енисея обороты там были смехотворные — тысяч по 100–200 в год. Да еще с учетом совершенно кошмарных издержек. Но все поменялось. И этим требовалось пользоваться.
Китай был готов покупать мех, кожи, шкуры, шерстяные и льняные ткани, ковры и гобелены. Возможно чугунное литье и железные изделия, если много и дешево. Хотя это пока не точно. Сам же мог продавать шелковые и хлопчатобумажные ткани, шел сырец, фарфор, чай, сахар, а также жемчуг и драгоценные камни.
Хорошая комбинация.
И после ввода в эксплуатацию чугунной дороги и крохотного Обь-Енисейского канала торговый оборот начал стремительно увеличиваться. С перспективой достигнуть через несколько лет 4–5 миллионов. Главное обеспечить транзит около 7–8 тысяч тонн груза каким-нибудь разумным и дешевым способом. Во всяком случае не так, как поступили в оригинальной истории с этим кошмаром длинных караванных перевозок.
Решение лежало на поверхности.
Ввести стандартный пароход с удобным типоразмером. Чтобы легко проходил от Нижнего Тагила до Кяхты. И делал это быстро. Ради чего, кстати, он со своим пароходом и возился. Запускать их в серию с кондачка выглядело слишком рискованным.
По задумке новый универсальный речной грузопассажирский пароход должен был иметь длину 30 саженей, ширину 4 и осадку в 1/2 [3]. Конструктивно — плоскодонное корыто в духе отработанных уже баркасов. Два гребных колеса сзади. Рубка, каюты и машинное отделение там же. Центральная и передняя же его части были свободны как для грузов, так и для заполнения просторной надстройкой практически любого назначения. Носовая оконечность плоская, чтобы легче приставать к необорудованным берегам.