Ветер перемен
Шрифт:
— Я ведь не просто так к тебе пришел.
— Насчет парохода?
— Да. Тебе удалось сделать то, что мы задумывали?
— Ты хочешь слишком сложный механизм… — покачал головой Готлиб. — Много шестеренок.
— У тебя не получилось? — удивился царевич.
— Почему? Получилось, — произнес ученый, делая приглашающий жест и увлекая гостя в соседнее помещение. — Но я бы не советовал его использовать. Слишком много деталей.
Зашли.
Подошли к стенду, на котором стояла кинематическая
Из имитации парового цилиндра выходил длинный шатун с крейцкопфом. Он цеплялся к единственному колену коленчатого вала. А тот «втыкался» обоими торцами в две простейшие планетарные передачи, с шестеренками, отлитыми из бронзы. Режим работы редуктора имел ровно два: прямой и реверсивный.
— Как ты видишь — это то, что ты хотел, — произнес Лейбниц. — Но бронза… даже не знаю, сколько она выдержит, если на нее подать нормальное усилие от той паровой машины, что ты мыслил.
— Выкрошится?
— Если все делать правильно — нет. Но она стирается и сминается под нагрузкой. Я провел кое-какие испытания и мне они не понравились. Я, к сожалению, даже предположить не могу — как долго эти шестеренки выдержат.
— Нужно будет возить запасные шестеренки?
— Да. Как минимум несколько наборов. И то, я бы не рискнул плыть с таким механизмом далеко. А из стали шестеренки вытачивать долго. Можем не успеть.
— И что ты предлагаешь?
— Два цилиндра.
— От каждого — привод на свое колесо. А лучше — вообще сделать одно колесо и один цилиндр. Так будет проще и надежнее. Одним рычагом регулировать подачу пара. И еще одним переключать направление движение поршня в цилиндре. Ну и тяги тормозных колодок. Привод же на гребное колесо я бы сделал цепной. Эта
— Проще… — медленно произнес царевич.
— Проще. И надежнее. Тут, — указал он на стенд, — надо восемь маленьких шестеренок, две средние, две большие с внутренними зубьями, две лапы, восемь конусных шестеренок и еще много всего. Все шестеренки бронзовые. Если в них попадет грязь или того хуже — песок, то я бы за них не дал и выеденного яйца.
Царевич подошел к стенду.
Покрутил кривой рычаг, который приводил его в действие. Попереключал разные режимы. Проверяя то, как работают колеса.
— Не спорю — красиво, — заметил Готлиб. — Но надежность…
— И все же, давай делать так. А все шестеренки поместим в закрытые жестяные короба, чтобы защитить от грязи. А чтобы лучше все работало — внутрь нальем остаток от перегона земляного масла. И две пробки в каждом коробе: одну сверху для залива смазки, другую снизу — для слива.
— Это все слишком рискованно. Для опытов — да, но для дела…
— У парохода будут и паруса, и весла на первый раз. Так что, даст Бог как-нибудь доберемся даже если все сломается. Но этот опыт, — ткнул он пальцем в сторону механизма, — бесценен. А пока я буду плавать и все проверять — ты озаботься созданием станка для нарезки шестеренок из стали.
— При всем уважении — у меня и других дел очень много. — нахмурился Лейбниц.
— У тебя есть ученики. Ведь так? Выдели толкового в механике. Пускай занимается. Ты просто ему задачу точно сформулируй. Или, если хочешь — давай это сделаем вместе.
— Ты думаешь, я смогу остаться в стороне? — грустно усмехнулся Лейбниц.
— Возможно я ошибаюсь, но в этой задаче нет ничего особенного сложного. Держатель для заготовки, выставляемый под нужным
— Делительный круг? Чир сие? — перебил его Лейбниц.
— Просто сменный диск, расчерченный на равные доли — сектора. По количеству зубцов будущей шестеренки. С отверстиями для отжимного фиксатора. Отжал его. Повернул диск до следующего отверстия. Отпустил. И точи дальше.
— Точи? Напильником?
— Да можно и напильником. Даже такой станочек будет неплох. Но лучше, чтобы сверху была подвижная фреза со сменными насадками по форме выточки. Цилиндрической там, конусной или еще какой. Чтобы можно было делать зубцы у шестеренок разной формы.
— И ты говоришь — это все будет просто? — усмехнулся Лейбниц.
— Если ты придумаешь такой станок и построишь рабочий, толковый его вариант, то мы сможем начать массовый выпуск шестеренок. Не только вот для таких механизмов, но и для твоего арифмометра. Что сделает его кардинально дешевле и откроет ему дорогу в мир. Ты ведь сам говорил мне, что мечтаешь его продвигать людям науки и всем нуждающимся в многочисленных расчетах.
Лейбниц кивнул.
Молча.
Задумчиво.
Прошелся вокруг стенда, еще раз его осматривая.
— Сделаешь? — после затянувшейся паузы спросил его Алексей.
— Сделаю. — лаконично, решительно и в чем-то даже порывисто ответил тот…
Царевич тепло попрощался с ним и вышел во двор.
Было хорошо.
Морозно.
Сухо.
Чистое небо казалось бездонным и безграничным.
Под ногами хрустел снег. Хотелось просто пройтись по нему, наслаждаясь ощущениями. Но время. Здесь, в начале XVIII века оно шло очень медленно. Только для него — гостя из далекого будущего, все было не так. Он жил в своем привычном ритме. И откровенно раздражался пустой медлительности. Отчего все его окружение потихоньку подстраивалось под царевича, разгоняясь.