Имперец. Земли Итреи
Шрифт:
— Жаль.
— Люди всегда были жестоки.
Я снова помолчал, а затем задал новый вопрос:
— А может ли так быть, что Небо дало Зверям путь именно по этой причине? Потому что исчезли те, первые Звери?
Старик пожал плечами:
— Мне откуда знать? Но не кажется ли тебе, что с этим оно запоздало?
Теперь пожал плечами я. Спросил другое:
— Ты сказал, что мифические Звери оставили отпечаток и в Альянсе.
— Дракон и Феникс тебе ведь известны? —
Я поражённо кхекнул. Вот уж действительно, у нас одно прошлое. Но что-то я не слышал про секты, на чьих жетонах были Амок или Василиски. И как, вообще, выглядит Василиск или Амок? А Роак?
Спросил вслух:
— А Роак?
— Про них я не знаю. Однажды слышал намёк, что клан, чьим гербом был этот Зверь, был против и Поясов, и Альянса, — старик покосился на меня и отрезал. — Их уничтожили обе силы совместно.
— Ясно.
— Но это не более чем слух. Хотя я не раз видел на Полях Битв гербы Дракона и Феникса, Василиска и Амока, но ни разу не видел герба Роака.
— А ты знаешь, как он выглядел?
— Видел в летописях. Что-то среднее между черепахой, морским змеем, быком и тигром.
Я попытался представить себе подобного Зверя и... не сумел. Лучше, похоже, один раз увидеть рисунок в этой самой летописи. Или попросить старика набросать для меня хотя бы грубое изображение. Хотя, если древние идущие создавали свои техники подражая Роаку, то панцирь у него точно должен быть. Как и мощные, быстрые лапы с когтями.
И кстати, если есть техники подражания одному мифическому Зверю, то где техники Дракона, Феникса, Василиска и Амока?
Глупый
Старик припечатал:
— Хватит вопросов. Стой, смотри, тянись к своей стихии, постигай её ярость, её желания, её силу. Шторм близко.
Первым пришёл ветер.
Рванул полы халата, волосы.
Он принёс с собой ощущение силы.
Даже я, далёкий от стихии воздуха, лишь раз коснувшийся её тайн, ощутил это. Ощутил, но и близко не понял, что то, что я ощущаю в его завывании, не более чем отголоски настоящей силы, которая шла вслед за ним.
Затем пришли волны. Они накатывали на берег, перемешивая гальку, ударяли в камень берега и вверх взметались фонтаны воды. Тысячи капель тут же подхватывал ветер и швырял мне в лицо, оставляя на губах вкус соли.
А потом пришла ярость.
Огромные водяные валы накатывали на берег, в их жадной пасти бесследно исчезла вся галька, на которой я ещё вчера сидел у края прибоя. Вода била в берег с такой силой, что он дрожал под ногами. Всё вокруг было залито водой, я стоял мокрый, ошеломлённый, заворожённый той силой, которую видел перед собой.
Что за глупость я думал о том, что перед лицом моря я не более чем пушинка, которую она легко может опрокинуть и унести с собой? На моих глазах море выворачивало из основания города огромные камни в три моих роста и уносило с собой. Казалось, ещё немного, ещё чуть больше силы, ещё чуть больше ярости и злости и море отломит кусок берега вместе с домами и точно так же бесследно поглотит их, словно гальку.
Не знаю, сколько я так простоял, вглядываясь в бушующее у моих ног море, очнулся от того, что старик наклонился ко мне и проорал, перекрикивая завывание ветра:
—
Я тоже склонился к нему и крикнул в ответ:
— Куда?
— Туда!
Старик ткнул пальцем вперёд, а затем схватил меня за руку. Не ощущая угрозы, я позволил ему это, а спустя миг сердце чуть провалилось в живот, когда старик без предупреждения использовал технику, разом оказываясь на сотню шагов над землёй.
Ещё миг и ноги старика опустились на широкий меч, рядом встал я, длина меча это тоже позволила.
Старик захохотал, и меч рванул вперёд, стремительно унося нас вдаль от города, вглубь бури, которую старик называл штормом.
Меч летел очень быстро, город, на который я обернулся, превратился в крошечное пятно за десять вдохов. Что самое удивительное, ветер трепал наши халаты не сильнее, чем в обычный день и уж точно не так, как должен был в центре бури.
Меч остановился, а старик обернулся, впился в меня горящим взглядом:
— Впитай в себя эту ярость, познай её суть. Сколько идущих твоей стихии могут похвастаться тем, что добрались до моря и увидели его?
Я пожал плечами:
— Не знаю.
Старик словно не слушал меня, ему, похоже, было безразлично, что я отвечу:
— Тысячи из тех, что толпами бродят по берегам, рискуют всем, пытаясь на лодках и кораблях отыскать сердце бури, окунуться в ярость шторма и познать его. Лишь единицам это удаётся, но я верю в тебя, имперец, — старик улыбнулся и сказал. — Давай.
Я с подозрением оглядел его:
— Что давай?
— Давай, — старик кивнул в сторону. — Прыгай.
Тупо, словно не понимая, что он сказал, переспросил:
— Прыгать?
Старик прищурился:
— Фатия сказала, что давала тебе амулет дыхания, а то, что ты можешь бегать по воде, я видел сам. Значит, умереть тебе не грозит. Чего ты боишься?