Имперец. Земли Итреи
Шрифт:
— Разве можно лишиться опыта?
— Лесть тебе не к лицу.
— Да я и не пытался. Но теперь, зная правду, как я могу не обращать внимания на ваши советы?
— Ну уж нет, — прежде чем я успел сказать хоть что-то, он усмехнулся. — Советы я давал тому наглецу, что называл меня стариком и тыкал. И давать их дальше буду только ему.
Я вскинул брови. Вот уж каждый сходит с ума по-своему. Так, значит, так. С улыбкой повторил вопрос:
— Так какой же совет
Старик захохотал, принялся лупить себя по коленям ладонями:
— Аха-ха-ха! Потрясающе. Каждый раз, когда я думаю, что нащупал границы твоей наглости, ты умудряешься меня поразить.
— То есть, старик, ты лгал, когда заставлял меня снова назвать тебя на ты?
— Нет, ни в коем разе. Ты же помнишь, что мне тебя ещё нужно отправить в пробой ваших границ?
— Отлично помню. Это ведь моя награда за то, что я рискну своей головой ради твоей секты, старик.
Он не поддался на укол:
— Раз помнишь, то нельзя дать остальным старейшинам повод заподозрить нас с тобой в чём-то странном. И... Что может быть лучше полуправды?
Я честно признался:
— Не понял.
Старик тяжело вздохнул:
— Раньше, я всегда отправлял сильнейших идущих секты прочь из наших земель, искать силы и своей судьбы в большом мире. Что должно заставить меня изменить свою привычку?
— Я думал, старик, что это ты должен был придумать причину.
— Так я и придумал давно, — старик скривился и поддел меня. — Сейчас я лишь пытаюсь заставить работать твои мозги.
Но я не поддался на подначку:
— Не лучше ли сказать прямо? Что за привычка у вас, старших, нагонять туману
— Это лишь желание заставить вас, лентяев, думать самим, — старик вздохнул, махнул на меня рукой. — Единственная причина, которая может заставить меня послать сильного идущего в пробой — это плохие с ним отношения. Отправить верного ученика становиться сильней? Что может быть лучше? Если он поднимется ближе к Небу, то разве забудет добро, которое секта ему оказала? И напротив, если между им и сектой есть обиды, то, что он сделает, едва получит силы?
Ответ был очевиден, но я не хотел признавать это:
— Разве это будет стоить таких усилий? Вернуться, терять время, пойти против секты, что вам покровительствует?
— Смотря какая обида, — усмешка старика наполнилась ядом. — Если я не дал ему внучку в жены, лишил возможности стать главой секты, то, конечно, стоит.
Теперь я всё понял окончательно. Как удобно всё сошлось для старика. Он даже прошлое Атрия вплёл в свою историю.
Признал:
— Ловко. Тогда может быть даже хорошо, что я не спешил сегодня кланяться Миозаре?
Старик будто не заметил моего вопроса:
— Конечно, со стороны всё будет выглядеть так, словно я в очередной раз поманил тебя Фатией, заключил договор. И разница в нашей силе здесь будет как нельзя кстати. Никто даже не усомнится, что я провёл тебя, наобещав кучу всего влюблённому болвану, заставив скрепить дорогой договор ещё и кровью, а сам послал тебя туда, откуда Атрий вряд ли вернётся.
Я нахмурился, спросил о том, что давно меня мучило:
— Почему вы, вообще, лезете в эти пробои? Это ведь то же самое, что сунуть голову в пасть Маду.
Сказал и запнулся. Что я постоянно думаю об этих Мадах? И почему привёл в пример именно их? Перед
— Странный вопрос. Сколько людей, столько и причин. Тебя вот манит награда в виде моей внучки, — я скривился, страдальчески закатив глаза, но заставил старика лишь фыркнуть от смеха. — Ха! Да-да, представь себе, женщина тоже стоит этого. Кого-то манит сила, возможность без оглядки использовать всё, что умеет, кого-то награда, а кого-то гонит нужда. И каждый верит, что вернётся именно он и никто другой.
— Сколько, вообще, из них возвращается?
— По-разному, — старик пожал плечами. — Есть места, известные дурной славой. Туда обычно скидывают всякие отбросы, кровь и средоточия которых даже не стоят усилий алхимиков, — меня передёрнуло, старик искривил губы в злой ухмылке. Дарсовы сектанты. — А есть и жирные места, где возвращается один из ста.
Я вскочил. Жирные места?!
Старик чуть склонил голову к плечу:
— Ты хочешь что-то сказать мне?
Мгновение я боролся с собой, а затем снова опустился на землю и буркнул:
— Нет.
Дарсов старик явно нарочно подбирает самые острые слова и словно тыкает меня палочкой — а что будет, а как он себя поведёт? Очень хочется ответить ему тем же, но я сейчас слишком зол, чтобы придумать что-то достойное, ярость вымела все мысли из головы. Но узнавать новое я всё ещё способен. Поэтому спросил:
— А как они возвращаются?
— Пробои оставляют после себя словно путеводную нить. Тот, кто пришёл, может вернуться по ней обратно. Но для этого нужна сила, много силы. Причём часть её идёт на открытие пробоя, а часть платой старшим.