Ратник
Шрифт:
— Погоди, — произнес митрополит. Встал. Подошел к двери. Открыл ее и громко произнес: — Приведите Нектария. — Закрыл. И вернулся на свое место. — Погоди немного. Сейчас спросишь у того оболтуса, что это все выдумал и начал болтать без моего одобрения.
— Так ли без твоего?
— Я бы такого не разрешил. Это же противоречит догматам христианства. Да и глупо.
— Ты хоть понимаешь, что натворил? — грустно спросил Иоанн Васильевич. — И почему именно Всеслава Брячиславовича.
— Государь, сейчас виновник обо
— Виновник? А ты не виновник? Это ведь твой человек сотворил сию беду великую.
— Виновник Государь. И в том каюсь. Но клянусь тебе — не ведал.
— Не ведал он… — произнес царь и замолчал, уставившись на огонек лампады. Митрополит это заметил и произнес:
— Про Всеслава говорили, что он волхв, ведун и чародей. Возможно эта лампа одна из его чародейских штучек.
— Ты серьезно?
В этот момент постучали в дверь. И после ответа митрополита два дюжих священника ввели третьего, в грязном и оборванном подряснике. Кроме того, он был закован в цепи из-за чего не мог сделать даже нормального шага. Лицо же его и особенно глаза выглядели настолько дивно, что царь удивленно вскинул брови. Юродивый, не иначе.
— Вот, — махнул рукой митрополит, — виновник всей этой смуты. А вы подождите за дверь.
Дюжие священники вышли.
И только они это сделали, как Нектарий молча осел на пол и прохрипел.
— Ты прости меня Государь, но ноги не держат. Четыре дня не ел. Да и били сильно. Как дошел сюда — не ведаю.
— Покажи ноги.
Нектарий откинул полу подрясника.
— Ладно. Сиди. Но отвечай честно — кто тебя надоумил глупости сии среди народа болтать?
— Владыко поручил мне разобраться со слухами и придумать что-то, чтобы не болтали более про колдуна-благодетеля. Я поговорил с теми, кто знал Андрея лично. Пообщался
— Сон? Просто сон?
— Сон, Государь. Будто бы воины идут какие-то. А перед ними из леса выходит большой белый волк. Летом. Среди яркой, цветущей зелени. Не просто большая, а огромный. В рост человека или даже выше. Оскалился на них. Зарычал страшно. А потом завыл и обратил в бегство это воинство.
— Волк, значит. И ты решил, что этот волк Андрей?
— Да, Государь. Поговорил с мудрыми старцами, что старые летописи переписывают. Там мы и нашли слова про древнего князя, который мог обращаться в волка.
— Всеслав был оборотнем. Но в волка он обращался или в медведя — не известно.
— Все так. Но ничего другого мы не нашли. В летописях более не говорится ни об одном витязе, способном перекидываться волком.
— Почему же перекидываться?
— Потому что в том сне, когда войско обратилось в бегство, этот волк обратился в человека. Лицо я не разглядел, но доспех его был как у Андрея. Такие же пластины, находящие друг на друга.
— А почему ты лицо не разглядел?
— Оно было закрыто золоченой чеканной личиной.
Царь поморщился, словно от зубной боли. Посмотрел на митрополита. Но тот лишь вздохнул и развел руками.
— С чего ты вообще взял, что он князь? — нервно поинтересовался Иоанн Васильевич после слегка затянувшейся паузы.
— Государь, ты ведь с ним разговаривал.
— И что?
— Скажи, разве ты когда-нибудь беседовал с ТАКИМ поместным дворянином из глуши? В нем все буквально вопит о том, что он не простой человек. И соблюдение чистоты, и ясная речь, и хорошие умения владения саблей, и книжные премудрости. Да даже взгляд и осанка. Взгляд, Государь, он выдает с потрохами любого. Возьми землепашца и одень его
— И что же у него за глаза?
— Спокойные, твердые, уверенные. А когда задаешь ему неудобный вопрос, их охватывает не страх, но ярость, которую он сдерживает лишь усилием воли. Если бы я не знал, с кем тогда разговаривал, то подумал, будто бы это кто-то из княжат шутки шутит и играет, переодевшись простым воином.
— Ясно… — пожевав губы, произнес Иван Васильевич. И махнул головой, дескать, свободен. Митрополит окрикнул священников, что ждали за дверью и приказал увести. — И накормите его. Он может пригодится, — добавил царь, мрачно посмотрев на Нектария в дверях. Митрополит незаметно для него кивнул, подтверждая приказ и священники пообещались исполнить волю Государя в точности и без промедления.
— Вот видишь? — снова вздохнув, спросил Макарий.
— Он всегда такие сны видит?
— Нектарий? Он вообще не от мира с рождения. Потому и постриг принял. Думал, что это бесы на него видения напускают.
— И что, ушли сны после пострига?
— Нет. Но обычно он их боялся. И редко кому рассказывал. Его духовник много интересного про него поведал мне.
— И ты ЭТОМУ человеку доверил такое серьезное дело?
— Да кто же знал? Обычно он очень разумно и трезво подходил к делам. Немного странно, но без подобных глупостей. Но всегда интересные решения находил.
— Прекрасно… — процедил царь. — И что мне теперь делать из-за его дурости?
— Нам делать, Государь. Нам. Он ведь сказал людям ересь Оригена, осужденную на Вселенском соборе в незапамятные времена. И они в нее поверили. А это потрясание основ церковных.
— Основы… — покачал головой Иван Васильевич. — Что мне делать еще с одним Рюриковичем? Причем древним и родовитым. Рюриковичем-чародеем! Рюриковичем-оборотнем! Рюриковичем-волхвом! ЧТО?! — выкрикнул царь и ударил по столу.
— Церковь еще не признала в Андрее Всеслава.