Чтение онлайн

Карлович помогает мне снять халат. Стаскиваю гимнастерку и шаровары. Они порядком изношены, как и сапоги. Подметка в одном «каши просит», собирался починить, да руки не дошли. Натягиваю на себя обновки. Все в пору – глаз у Карловича точный. Хирург…

– Погоны Меланья пришила, – сообщает надворный советник. – Или хотите пристегивать?

Кручу головой. Зауряд-военный врач – странная фигура. Приравнен к капитану, но не офицер. И не военный чиновник, как Карлович и Акимович. Это звание дают недоучившимся студентам и гражданским

докторам. Квалификация невысокая, от того их в шутку зовут «зауряд-вряд ли врач». Погоны у них пришиты к мундиру, офицеры и военные чиновники их пристегивают. Ну, так они растут в звании или чине, зауряду это не грозит. Некоторые, впрочем, погоны пристегивают – хотят походить на офицеров. Мне это без нужды.

– Идемте! – говорит Карлович. – Кое-что покажу.

Выходим из флигеля, пересекаем двор и входим в здание лазарета. По широкой лестнице поднимаемся на второй этаж и входим в кабинет начальника. Карлович подводит меня к столу, накрытом простыней. Резким движением сбрасывает ее. Боже! Хирургические инструменты! Скальпели, здесь их называют ланцетами, зажимы, расширители, пилы, ножницы… Новенькие, они блестят в свете лампы. Потрясенно перебираю инструменты. Они удобные, легко ложатся в ладонь. С прежними не сравнить.

– Нравятся? – улыбается Карлович. – Союзники поставили.

Союзники? Французы, что ли? Хреновые из них союзники, но за такое можно простить.

– Едва выдрал, – говорит Карлович. – Всего три комплекта на корпус пришло. Но меня в штабе знают, – подымает палец к потолку. – Не отказали…

Не могу оторваться от инструментов. А это что? Троакар? Непривычной формы, но явно он. Как мне не хватало его сегодня! Теперь заживем!

– Идемте!

Карлович буквально оттаскивает меня от стола. Куда, зачем? Приходится подчиниться. Выходим из кабинета и идем коридором. Карлович

тормозит у дверей бывшей библиотеки. Книг там нет, на чердак отнесли, комната стала залом для совещаний. Карлович тянет на себя дверь и приглашает меня пройти вперед. Это с чего? Но спорить глупо, вхожу.

Оппа! Явление первое. Накрытый стол, за ним медики лазарета. Врачи, фельдшеры, Леокадия, сестры милосердия. Их у нас семь, Красный Крест прислал в помощь. Милые и старательные девушки. Все смотрят на меня, чувствую себя неловко.

– Дорогие дамы и господа! Разрешите представить вам нового коллегу, зауряд-военного врача Валериана Витольдовича Довнар-Подляского! – провозглашает Карлович.

Собрание хлопает. Сестрички – с энтузиазмом, врачи и фельдшеры – вежливо. Леокадия улыбается, Акимович смотрит хмуро. Ну, да, я на него накричал…

– Отправляясь в штаб корпуса, я рассчитывал, что в лице Валериана Витольдовича получу молодого доктора, которого придется учить, – продолжает надворный советник. – Но ошибся. В лазарете появился замечательный хирург. Мне рассказали об операции, которую провел сегодня Валериан Витольдович. Скажу честно: не поверил. Но потом осмотрел раненого и убедился. Не один десяток лет держу в руках ланцет, но такого бы не смог. Скажу более: не решился бы. Пациент был безнадежен. Валериан Витольдович не колебался ни секунды, в результате спас жизнь солдату. Поблагодарим его!

Все вновь хлопают. Акимович кривит губы. С ним нужно что-то делать, не хочу заводить врагов.

– А теперь слово виновнику торжества!

М-да. Прокашливаюсь.

– Благодарю вас, дамы и господа. Я не мастак говорить. Первым делом хочу извиниться перед коллежским регистратором Тимофеевым. Я был не прав, накричав на него. Простите, Кузьма Акимович!

Все смотрят на фельдшера. Тот чувствует себя неловко. Пожимает плечами.

– Да я ничего… Понимаю. Нервы…

– Мир? – подхожу и протягиваю ему руку.

Он радостно пожимает ее. Выглядит довольным. Шляхтич извинился перед сыном

крестьянина. Акимович тоже дворянин, но личный, стал им благодаря чину. А мой донор – потомственный, да еще древнего рода. Откуда знаю? Карлович запросил данные в полку. Ему же рапорт писать, а там все указать нужно. Я в эти бумаги заглянул. Валериан Витольдович Довнар-Подляский, 23 года. Католического вероисповедания, сирота. Умершие родители оставили ему небольшое имение. Продав его, Довнар-Запольский уехал за границу. Зачем – сведений нет. Это хорошо. Идет на пользу моей легенде…

– Остальным хочу сказать, что счастлив служить вместе с вами.

Щелкаю каблуками и бодаю головой. Все смеются. Восприняли как шутку – врачей не обучают строю. Вот и славно, атмосфера разрядилась.

– Прошу всех к столу! – объявляет Карлович.

Рассаживаемся. Мне отвели место по левую руку от начальника госпиталя. Леокадия устраивается справа от него. Мужчины и женщины садятся вперемешку, видимо, так принято. Кавалеры открывают бутылки с вином и наполняют дамам бокалы. Откуда здесь вино? Точно, Карлович привез. Себе мужчины напускают в рюмки водки. Она налита в графины. Посуда на столе приличная: тарелки, столовые приборы. Наверное, от помещика осталась. Карлович берет рюмку и встает.

– За здоровье ее императорского величества, государыни Марии Алексеевны!

Слышен шум отодвигаемых стульев. Все встают и оборачиваются лицом к портрету на стене. Государыня в парадном платье и орденской ленте через плечо смотрит на нас укоризненно. Дескать, вам только повод!

Выпиваем, садимся. Карлович снимает крышку фарфоровой супницы. Мешает половником.

– Леокадия Григорьевна?

Сестра подставляет глубокую тарелку. Карлович наливает ей и смотрит на меня. Торопливо подставляю тарелку, получаю свою порцию. Карлович наливает себе и берет ложку. Некоторое время сосредоточенно едим. Вкусно! Повар в лазарете хороший. Солянка с ветчиной и копчеными ребрышками тает во рту. Не помню, когда ел такую. Для солянки главное – базовые продукты, их, видно, Карлович привез. Золотой человек!