Невеста вне отбора
Шрифт:
Подумай. Подумай. Хорошо, если она не может рассмотреть лиц, то... То можно найти какие-то иные приметы.
Осмотр Катарина начала с Альтгара. Отметила белоснежную рубашку и черный камзол с серебряным шитьем. То ли жучки, скрывающиеся в листве, то ли листики с ягодками - не понять. Черные штаны не имели особых отличий, как и сапоги. У ван Ретт создалось ощущение, что возлюбленный просто надел камзол поверх своей обычной одежды.
Узор на камзоле
И тогда Катарина решилась на эксперимент. Она изо всех сил пожелала, чтобы сон продолжился. Глядя, как одурманенного возлюбленного поднимают на ноги, она вообразила, что у нее вместо невидимых рук такие же невидимые лапы. И, зажмурившись, ударила по одному из тех, кто держал Альтгара.
В этот же момент ее выбросило в реальность. Правую руку прострелило такой болью, что у Катти перехватило дыхание.
В дверях стояла Мадди.
– А я думала, будить тебя или нет. На обед идешь?
– Время.
– Что время? Сколько? Так через полчаса обед.
Катарина прикрыла глаза: неужели она уложилась в десять минут?
– Да, сейчас встану...
– Ван Ретт неудачно оперлась на травмированную руку и со стоном упала лицом в подушку.
– Дорф!
– Что с рукой?
– Эксперимент.
Мадди помогла подруге сесть и потребовала показать руку. Но все оказалось в порядке. За тем лишь исключением, что ногти приобрели холодный, голубой оттенок.
–
– Не краска.
– Ой, они еше и холодненькие, - охнула Мадди.
– На балу тебе потребуются перчатки.
– Зачем? Я этой рукой трость держу. Никто не увидит.
На обеде Катарина с трудом удерживалась от гримас - рука болела. Не так сильно, как сразу после пробуждения, но все равно неприятно. Мадди сочувственно вздыхала и подкладывала подруге на тарелку аппетитные кусочки.
– Ты чудо, - бледно улыбнулась Катти.
– Оно хоть того стоило?
Мэдчен ван Ретт отложила вилку в сторону и тихо шепнула:
– Пока не знаю. В ванной комнате расскажу.
Мадди серьезно кивнула и начала громко расхваливать суп с «морской гадостью». Ильтиона и Боудира на два голоса принялись поучать «необразованную купчиху». Тут разозлилась Катарина и в тремя простыми предложениями показала, что за этим столом образованных в принципе нет.
– Умение не морщась поедать изыски высокой кухни не равно благородству души и образованности сознания, - жестко добавила Катарина и резко встала.
– Благодарю за приятную компанию, мэдчен.
Следом за Катти вышла не только Мадди, но и Боудира.
– Не стоит никого судить, - спокойно произнесла ванен Крют.
– Для этого есть специально обученные люди.
И только после того как Боудира скрылась в своей комнате, Катарина поняла, что рука ее больше не беспокоит. Совпадение или ванен Крют ее вылечила?
– Давай закончим с нашим подарком.
– Да, он замечательно колосится в ванной комнате, - хмыкнула Мадди.
– Спасибо. Чувствую, что мне предстоит тотально
– Зато ты уже знаешь слово «тотально», - фыркнула Катти и, приобняв подругу, шепнула: - В наше время высокой кухней считается то, что предпочитает вкушать королева. Так что все в твоих руках!
– А то, что вкушает принцесса, - недовысокая кухня?
– хмыкнула ванен Скомпф.
– Спасибо, ты меня утешила.
До самого ужина девушки трудились над медальоном.
– Мы же его не утащим, - охнула Мадди.
– Слуги внесут его следом за нами, - отмахнулась Катарина.
А медальон и правда получился большой. Даже чуть больше обычного настенного украшения. Но зато в ярко-изумрудной траве пролегли основные реки-артерии Келестина.
– А как мы изобразим провинцию Тиммин? У них мануфактуры ведь.
Мэдчен ван Ретт сердито посмотрела на почти готовый медальон и тяжело вздохнула. В основном в Келестине провинции занимались выращиванием фруктов, овощей и ловлей рыбы. Со всем этим проблем не возникло - она вырастила крохотные яблочки и вишенки для одной провинции, Мадди налепила рыбок из волшебной глины. А вот Тиммин и Льдовин отличились - мануфактура и кораблестроение.
– Я не смогу слепить кораблик, - вздохнула Мадди.
– А связать?
– А нитки?
– Платье можно распустить, - пожала плечами Катарина.
– У меня есть лишнее. Нянюшка положила.
– Разве бывают лишние платья?
– удивилась Мадди.
Весело рассмеявшись, мэдчен ван Ретт поднялась и вытащила «цветастый ужас».
– Эйта Талем подарила мне его, - Катти вздохнула, - потратила на него почти все свои сбережения. Я его носила только ради того, чтобы она не расстроилась. А ты же знаешь, солосскому шелку сносу нет.
– Как ты шелк на нитки пустишь?