Пропавший
Шрифт:
– Как в Переяславль пройти?
– Я доведу.
– Ты лучше объясни.
– Доведу, там и попрощаемся, – заупрямился Глеб.
Он довел его почти до города – вдали уже были видны луковки церквей.
– Все, Глеб. Дальше я сам.
– Воля твоя, Кудеяр. Хороший ты мужик, жаль – раньше не встретились.
Они обнялись на прощание, и Глеб ушел.
На сегодня у Андрея была назначена встреча с Авдотьей. Что-то она принесет? Простит ли его князь?
Андрей прошел еще немного
Андрей взобрался на дерево, чтобы видеть городские ворота. Далековато до них, бинокль бы ему сейчас.
К воротам сходились три дороги, и потому было оживленно – заезжали повозки, входили и выходили люди.
Вот показались две женские фигуры, но издалека было не понять кто.
Андрей машинально провел рукой по подбородку. Он неделю не брился, и отросла небольшая русая бородка. Полина видела его бритым, а Авдотья – нет.
Женщины свернули на дорогу, шедшую через рощу. Похоже, та, что шла слева, – Авдотья. Андрей видел ее мельком, но не очень приглядывался. Теперь напрягся.
Женщины остановились на дороге, осмотрелись по сторонам и пошли среди деревьев в сторону Андрея. Остановившись, начали озираться.
– Андрей, где ты? – прозвучал голос Полины.
Андрей опустился на пару веток и спрыгнул. Женщины испуганно взвизгнули.
– Ты прямо как с неба свалился. Я уж испугалась, думала – не придешь.
– Я слово давал.
– Авдотья, отойди в сторонку.
После
– Ну, говори!
– Ой, что было! Суд княжеский. Бабку Савельевну приговорили к битью батогами и изгнанию из города. Потом слушали по работорговцам. Бобыль-то умер, а его подельника к вире приговорили. Боярин тебя в краже обвинил, да невольники, которых ты освободил, бучу подняли. Их родственники поддержали. Крику было! В общем, за заслуги перед жителями князь смилостивился и обвинение с тебя снял, однако запретил заходить в кремль и наниматься на княжью службу.
– И без него проживу. Так я волен жить в городе?
– Конечно. Ты разве не понял?
– Здорово! Пошли домой?
– К тебе или ко мне? – лукаво улыбнулась Полина.
– Куда хочешь. Правда, у меня дома – ни крошки хлеба.
– Вам, мужчинам, только о еде… Тогда пошли ко мне.
– Чтобы соседи не судачили, объяви о свадьбе.
– Ты правда мне замуж предлагаешь?
– Куда мне деваться? – пошутил Андрей.
Полина пристукнула его кулачком в грудь:
– Так я тебя и отпущу! Авдотья! Идем домой.
Вся троица направилась к городским воротам. И чем ближе Андрей подходил к ним, тем сильнее волновался. Вроде князь сказал свое слово на суде, и вина его не столь велика, но кто их, князей, знает?
Проходя сквозь ворота, он встретил удивленные взгляды стражей, но ни один из них не сделал попытки приблизиться – не то что его задержать. И Андрей успокоился.
На улице его узнавали, раскланивались, кто-то даже закричал, показывая на него пальцем:
– Вон он, который невольников освободил!
Похоже, в народе о несостоявшейся краже никто не вспоминал, люди помнили об освобождении невольников и были ему благодарны. Непроизвольно вспомнилось: «…минует нас и барский гнев и барская
Сначала Андрей свернул на свою улицу – он хотел посмотреть на свой дом. Отпер замок, распахнул дверь:
– Заходите!
Женщины зашли, и Авдотья фыркнула:
– Нежилым пахнет.
Дом не обворовали, не разграбили, но в нем оставалась одна-единственная ценная вещь – подаренный ему князем кубок. Вот его Андрей и забрал.
– Дай посмотреть! – Полина протянула к кубку руку. – Слышала я о подарке, да не видела.
Она взяла кубок в руку, повертела:
– Какая красота! И ценности немалой!
Вернула кубок с неохотой. Андрей отдал бы его ей, да передаривать нельзя, вроде бы подарком пренебрегли.
– Теперь к тебе.
Андрей шутливо шлепнул Полину по заду.
– Ты чего? Замуж никто не возьмет!
– Я беру, зачем тебе другой.
В избе у Полины пахло вкусным, было чисто, уютно – чувствовалась женская рука. На подоконниках в горшках стояли цветы герани, на полу – домотканые коврики.
Авдотья бросилась накрывать стол.
Полина помогла Андрею умыться, подала полотенце.
Они сели обедать. Для простого обеда стол был накрыт слишком обильно и роскошно, наверняка Полина надеялась, что Андрей придет в ее дом.
На столе стояли красные блины из гречневой муки, пироги с зайчатиной. На горячее – грибной суп, настолько густой, что в нем ложка стояла. Из мясного – гусь с яблоками и капустой, на закуску – балык осетровый, на десерт – сырники и леваши. В трех кувшинах стояли сбитень, вино смородиновое и олуй – вид крепкого пива.
Сочтя молитву, ели не спеша. Андрей каждое блюдо запивал прохладным, с ледника, пивом. Очень по вкусу пришлось. Пилось легко, в охотку, но когда стал подниматься из-за стола, почувствовал, что захмелел. Женщины лишь пригубливали вино, щечки порозовели.