Я - истребитель
Шрифт:
— Свои, бл…!!!
— А то я не понял, так материться только наши могут, — ответил запыхавшийся боец и, прислонив винтовку к стволу дерева, стал помогать мне спуститься.
Тут налетели остальные, и меня, мгновенно освободив от ремней парашюта, принялись кидать в воздух, дружно вопя вразнобой.
— Ай, маладэц! Пятерых сбил! — радостно кричал лейтенант-грузин, командуя бойцами, что меня качали. В спине начало стрелять болью.
— Молодец!.. Ай да летчик!.. Вот! Настоящий сокол!
Перед лицом мелькали
— Да поставьте меня на землю, мне к командованию надо, у меня важные разведданные!
— Смирно! — рявкнул кто-то рядом.
Бойцы ловко поймали меня и поставили на землю, после чего быстро выпрямились и замерли.
Я тоже вытянулся по стойке смирно, стараясь незаметно проверить, сухие ли штаны, а то до этого было как-то некогда.
«Уф, сухие, что странно!»
Командир, отдавший команду, стоял неподалеку и чуть насмешливо наблюдал за моими манипуляциями, явно поняв их смысл. А вот меня он сразу напряг — политрук с синими петлицами и глазами особиста. Рядом находился еще и майор авиации, но командовал именно политрук.
— Представьтесь! — приказал он. Майор же молчал. Позади них, метрах в пятидесяти, стояла черная «эмка», из которой выглядывал боец в пилотке и с синими петлицами.
«Явно их машина!» — понял я и смущенно ответил:
— Вячеслав Суворов… — И замолк, сказать мне больше было нечего. Это не в окружении, где нет возможности проверить мои слова, тут проверить могут.
— Какой полк? — нахмурившись, спросил политрук.
— Никакой, мне семнадцать, я собираюсь поступить в летную школу, — хмуро ответил я.
Меня удивила странная реакция майора: он резко встрепенулся и с интересом посмотрел на меня, что-то прикидывая в уме. После чего они с особистом быстро переглянулись. А то, что
— Бойцы свободны! — скомандовал политрук и, повернувшись ко мне, сказал:
— Нужно поговорить.
В это время у «эмки» остановилась полуторка, из которой с грохотом посыпались красноармейцы. У командира, вылезшего из кабины, была красная повязка комендатуры на рукаве.
— Я их задержу, — быстро сказал особист и направился к комендачам.
— Так, у нас мало времени. Хочешь стать летчиком-истребителем? — быстро спросил майор.
Что-что, а для меня это был сюрприз, и сюрприз немалый.
— Конечно, хочу! — выкрикнул я.
— ЛаГГ знаешь?
— Немного знаю, управлять умею, — ответил я осторожно.
— Кто ты и откуда, мы узнаем позже, а дело тут такое…
…при эвакуации подбитой машины его механики заодно притащили севший на вынужденную истребитель. Майор сразу прикинул, что это шанс: потери от немецких истребителей действительно большие, вот он и пошел на небольшое должностное преступление, оставив и отремонтировав самолет…
— Никто не может с ним справиться. Наш самый опытный пилот поднялся, сразу сел и сказал, что им управлять невозможно. Истребитель есть, а посадить в него некого. Даже соседи от него отказываются.
— Ну это понятно, мне он тоже не сразу дался, — кивнул я, недоумевая, зачем все же истребитель в бомбардировочном полку.
— Но дался?
— Да!
— Хорошо, я понимаю, что надолго ты у меня не задержишься, но хотя бы неделю с прикрытием — все легче. Так, слушай меня. Ты сержант Суворов, пилот связного самолета семнадцатого бомбардировочного полка. Утром двадцать второго вылетел на поиски севшей на вынужденную машины капитана Ильина, но был подбит истребителями и сел на вынужденную, дальше сам сообразишь.
— А сколько
— Пусть будет две недели. С одиннадцатого.
— А документы?
— В штабе, сдал на замену, — успел сказать майор до того, как к нам подошли комендачи.
— Товарищ майор, капитан Воронов, дежурный наряд комендатуры. Разрешите обратиться к летчику?
— Обращайтесь, — кивнул майор.
— Ваши документы! — это уже мне.
— У меня их нет… — начал я говорить. Майор и политрук, который действительно оказался особистом данного полка, подтвердили, что по счастливой случайности они оказались моими командирами и что я сдал по приказу начштаба полка документы на замену. Капитан записал мои данные и, пожав руку, поблагодарил за сбитые. А когда мы подходили к машине, к нам подбежал конопатый боец с моим сапогом в руке. Спросив разрешения у майора обратиться к летчику, то есть ко мне, отдал сапог и с чувством сказал:
— Большое вам человеческое спасибо, товарищ летчик!
— Да ладно, еще собью, — засмущался я и по команде майора сел на заднее сиденье.
Положив портфель между собой и политруком, я вытащил из кармана скомканную портянку и, намотав ее на ногу, надел сапог.
— Теперь давай послушаем, кто ты и откуда, — как я и опасался, начал задавать вопросы особист.
— Всеволод Суворов. Семнадцать лет. Сирота. Ум-м, сын полка. Генерал Рычагов, друг моего отца, помог с учебой, дал приказ командиру полка, вот я и научился немного летать…
— Ха, немного! Это единственный случай, чтобы один летчик за ОДИН бой сбил ПЯТЬ самолетов противника! Да еще и на И-16! Да еще и мальчишка, который не состоит на службе! — покачал головой сидящий впереди Никитин.
— Ну ладно, как научился летать, немного понятно, но вот о генерале лучше молчи. Его сняли с постов как недисциплинированного и не справившегося с обязанностью руководителя, — спокойно сказал особист, дождавшись, когда майор замолчит.
— Ясно.
— Теперь давай рассказывай, откуда у тебя этот портфель.