Враг из прошлого тысячелетия
Шрифт:
— Да, тут согласен, — Антон понятливо кивнул. — Но с этим я разберусь позже. Что за испытание?
— О, тебе понравится, — протянул Михаил, позволяя себе скабрезную улыбку. — В ходе испытания происходит воздействие на разум, характер волю — названий много, выбери то, которое нравится, но в результате становится понятно, кто на что способен. И всем в совете интересно узнать, чего же стоит новоиспеченный лидер ордена, иначе тебе не удержать этот титул.
По лицу Митрофанова прошла волна, но Свят всегда
— Мы нашли одно место сразу после войны, — продолжил своё объяснение Михаил. — Поэтому ты про него ничего не слышал и узнать заранее даже не пытайся, простым смертным не положенно, не подскажут. Это остов какого-то сооружения, которое старше, чем мы все вместе взятые, и, кажется, старше, чем сама наша цивилизация. По крайне мере, так сказали именитые учёные, которым довелось там покопаться. Но суть не в этом, исследуя это особенное место, мы выявили, что оно каким-то образом воздействует на человека. Туда заходили полные сил и амбиций одарённые, а выходили дрожащие, с потерянным взглядом и нередко поседевшие. Если вообще выходили. Многие пытались проходить это испытание поначалу, на каждого оно влияло по-своему, но не было того, чей разум вернулся бы оттуда прежним.
— И вы хотите меня туда отправить? — Антон вскинул брови. — Вам нужен писающий под себя маразматик или глава ордена? Меня мой разум и без изменений абсолютно устраивает.
— Не бойся, Свят, — усмехнулся Молот. — Я был там. Хотел попробовать на себе действие испытания, но не сделал и трёх шагов.
— Каких ещё шагов? — нахмурился Митрофанов. — Поясни.
— Обычных шагов, — Михаил дёрнул плечом. — У меня вышло сделать два.
— И сколько надо
— Максимум, которого удавалось достигнуть за эти года — десять. Но, поверь, там самое главное не пройти их, самое тяжёлое — это вернуться. Можно сделать и один, — хмыкнул Молот, про себя ярко понимая одну простую вещь — если Свят завтра не сделает хотя бы десятку, то он мало что и кому докажет. По истечению срока неприкосновенности вызовы посыплются один за другим, мешая работать, его не признают достойным никак, как только по документам. А кого когда спасали бумажки?
Гордость не позволяла сказать этого вслух, но Михаил и так по глазам Антона понимал, что тот полностью осознает сложившуюся ситуацию. Это было странно и даже немного жутко, видеть его глаза на другом лице.
— Больше сказать не могу, да и смысла не имеет, у каждого своя реакция. Ты всё поймёшь завтра, — Молот позволил себе ещё одну усмешку. — Как видишь, побывав там, я не стал сумасшедшим.
— Кто тебе такое сказал? — иронично утонил Антон.
— Если это место меняет тебя, делает безвольным, значит, оно забирает всё хорошее, что есть в тебе.
— Ты ничем не рисковал, — отмахнулся Митрофанов.
Молот заиграл желваками, чувствуя, что его и так небольшое терпение подходит к концу.
— Всё ещё думаешь, что лучше других, Свят? — опасно сощурился Молот. Так и тянуло напомнить, чем это закончилось в прошлый раз, но Михаил в последнюю секунду задушил порыв. Эти слова приведут к очередной драке, а для неё сейчас было не время и не место.
— О, нет, старина, — Антон холодно улыбнулся. — Я — хуже. Значительно хуже. Только что-то мне подсказывает, что сейчас это именно то, что снова нужно нашему миру.
— На, наденешь завтра, миротворец, — Молот бросил Митрофанову серую маску с белыми крыльями. — Под ней тебя никто не сможет прочесть, даже если попытаются.
—
Михаил кивнул.
Митрофанов, понимая, что конструктивный разговор окончен, развернулся и, не прощаясь, ушёл в тень. Через несколько секунд Молот понял, что остался один. Прежде замерший, каменный, словно влитой, он опустил руки, покачался с пятки на носок, давая хотя бы физический выход сдерживаемым эмоциям.
Молота словно разрывало изнутри противоречиями. Какой-то своей частью он понимал, что Свят должен достойно пройти испытание, иначе он, Светлый и пара пошедших у них на поводу высокопоставленных паладинов окажутся в очень шатком положении. Они, пусть и вынужденно, но поставили на него всю свою репутацию. И Молот, опираясь на старое чутьё, понимал, что не пройти испытание тот, кого называли Тёмным, пусть и было это несколько веков назад, просто не может.
Но что-то внутри отчаянно и горячо желало, чтобы завтра Свят провалился. Дико, с полным крахом. Не смог сделать и шага. Чтобы содеянное когда-то оставалось единственно верным решением.
Маневренный десантный самолет слегка потряхивало на воздушных ямах. На этот раз члены совета были сугубо в своём составе восьми без лишних свидетелей. На всех красовались маскировочные утеплённые зимние костюмы.
— Жаль, что там нет возможности обустроить нормальный аэропорт, — проворчал один из паладинов.
— Какой, к лешему, тебе аэропорт? Чтобы даже мозг жирком заплыл? — грозно спросил его Старик.
Паладин, который за спокойные годы довольно сильно округлился в талии, сжал челюсти, но возразить было нечего.
Тут в отсеке засветилась зелёная лампочка.
— Мы на месте, приготовиться к прыжку, — скомандовал Старик, первым подходя к открывающемуся десантному люку.
— Вот поэтому я и не хотел никакого инкогнито, — проворчал один из тех, кто голосовал за Старика. — Нет, притащились. Тут триста лет уже никто не ходил, а нас принесло!