Чтение онлайн

После его слов повисла гробовая тишина. В отличие от многих здесь присутствующих, маркиз де Онжес, просидевший почти весь год в Бергонии, был оторван от столичной светской жизни. Уверен, он уже знал, что я — одаренный, но его вера в свою родословную, связи и вес его отца, герцога де Онжеса, одного из маршалов Вестонии при дворе, была непоколебимой.

— Маркиз, — произнес я скучающим тоном. — Вы не только вор и негодяй, умудрившийся угробить доверенный вам легион, вы еще и беспросветный тупица. Но, как бы мне сейчас ни хотелось собственноручно

пустить вам кровь, я прекрасно понимаю, что для меня, как боевого мага в ранге аванта, нет чести в том, чтобы прикончить противника в разы слабее себя. Поэтому я доверю эту миссию другому человеку.

Я стянул со своей руки кожаную перчатку и передал ее выехавшему из нашего строя Андре де Шатильону. Тот аккуратно принял ее, а потом бросил на землю перед маркизом.

— Мессир, — произнес я, — вместо меня по моей просьбе вас поучит манерам виконт де Шатильон.

Глава 10

Луи де Онжес надменно посмотрел на Андре де Шатильона, и кривая улыбка тронула его губы.

— Значит, ты теперь заодно с этим выскочкой? — брезгливо бросил он, кивая в мою сторону.

Андре с непроницаемым лицом молча отцепил плащ и снял шляпу, передав их одному из своих бойцов. Затем обнажил свой клинок и отбросил в сторону ножны. Взмахнув несколько раз мечом, разминая кисть, он холодно посмотрел на маркиза, который пока не спешил доставать свое оружие.

— Знаешь, Андре, — прищурился Луи де Онжес. — А ведь я нисколько не удивлен. Вы ведь друг друга стоите. Такой же выскочка, которого, благодаря лишь милости высших, вытащили из грязи.

Со словарным запасом у маркиза совсем туго. Слово «выскочка» повторил уже несколько раз.

Тем временем маркиз продолжал говорить, но при этом свой клинок он не обнажал, прекрасно понимая, кто его противник. Правда, он и сам, в отличии от своего мягкотелого старшего братца, хорошо знал, с какой

стороны держаться за меч. Андре де Шатильон ранее отзывался о нем, как об опасном противнике.

— И это твоя благодарность? — усмехнулся Луи де Онжес. — Ты забыл, кому обязан своим возвышением? Кто представил тебя его высочеству принцу Генриху, который был так милостив к тебе? А ведь я предупреждал отца! Я ему говорил, что нельзя доверять таким, как ты! Но он был глух к моим предостережениям. Он относился к тебе, как к собственному сыну.

Я лишь хмыкнул. Андре не смотрел на меня, но я прекрасно знал, о чем он сейчас думал. Ведь все то время, что он находился при мне, я целенаправленно и скрупулезно выпиливал из его мозга всё то, что за последние годы впихнули в него герцог де Онжес и остальные.

А отшлифовкой уже занималась льюнари, даря Андре правильные сны. Причем, в отличие от Онжесов и принца Генриха, мы с ней обходились без подлых манипуляций и зомбирования. Просто открывали ему глаза. Заставляли взглянуть на происходящее с ним под другим углом.

И это начало приносить плоды. Андре начал меняться. Из психологически раздавленного под весом чувства вины неудачника, желавшего искупить свой «грех» перед своими благодетелями героической гибелью на поле брани, он начал превращаться в уравновешенного и знающего цену своей жизни, а также собственной свободы человека.

Довольно быстро Андре осознал, что семейка Онжесов все это время использовала его, как боевого пса, натравливая на своих противников, не забывая при этом бросать своей зверушке кости с хозяйского стола. Даже, якобы, безвозмездно передав его принцу, Онжесы погрели на этом руки.

Всё закончилось с моим появлением в столице. Матерый пес не смог справиться с какой-то мелкой дворнягой. Хозяева даже милостиво дали тому шанс исправиться, но ничего не получилось. А дальше высокие «покровители» поступили так, как всегда в таких случаях поступали — верного пса, не оправдавшего доверие, за ненадобностью выбросили на помойку. Да еще и обвинили во всех грехах.

Луи де

Онжес прямо сейчас пытался, как когда-то, применить к некогда верному псу стандартные приемы. Воззвать к его чувству вины. Напомнить о благодетелях. Именно поэтому он и не обнажил до сих пор свой меч. Он думал, что сможет таким образом перетянуть виконта на свою сторону. Вот только Луи не знал, что Андре сам попросил меня об одолжении передать ему перчатку, если дело дойдет до дуэли.

— Луи, — спокойным голосом произнес виконт де Шатильон, легко помахивая из стороны в сторону своим мечом. — Ты совершенно не изменился. Ты все тот же вороватый болтун и трусливый мерзавец, вечно прячущийся за спиной своего отца. Только раньше ты всего лишь без спросу таскал золотые монеты из сокровищницы герцога, да сваливал свою вину на других. Теперь же ты воруешь у своих боевых товарищей и моришь их голодом.

После слов виконта до этого молчавшие легионеры и всадники из его отряда в знак согласия громко загудели. Отовсюду послышались гневные выкрики в сторону маркиза, лицо которого снова побелело, а потом начало наливаться краской.

Такого оскорбления Луи де Онжес снести не мог. Он, рыча проклятия, обнажил свой клинок и с пеной у рта ринулся в сторону ожидавшего его виконта де Шатильона.

Схватка началась. Со стороны это выглядело, как танец двух давних соперников, чьи движения были словно заученными. Вероятно, эти двое не один раз выходили друг против друга на тренировочных поединках.

Правда, в этот раз все уже было иначе. Удары Луи были мощными и резкими. Но несмотря на ярость и ненависть в его глазах, маркиз рассудка не терял. Чувствовался богатый опыт поединков. Тем более, что он прекрасно знал, на что способен его соперник.

Правда, здесь его ждал сюрприз. Дело в том, что, благодаря нашим с ним тренировкам, манера фехтования виконта де Шатильона заметно изменилась. Под влиянием наших поединков и моих советов, стиль Андре трансформировался в нечто более смертоносное. Он оказался отличным учеником, который жадно и с восхищением впитывал новые знания. Руку даю на отсечение, Мамору Ямада он бы понравился.