Газлайтер. Том 10
Шрифт:
— Не надо физика, пожалуйста. Мне и так хорошо, — мямлит парень, и Смородина со злорадством смотрит на своего старого обидчика.
Замечаю в стороне Фирсова с другими учителями и, отпустив тут же куда-то удравшего Стяжкова, приветливо махаю рукой любимому наставнику:
— Ефрем Кузьмич! Здравствуйте, господин учитель!
— Спорим, что наш злобный мужик тебя проигнорит, Филинов, — заявляет Костя Волжанин, а Стёпа Ногайцев согласно кивает.
— На двести рублей? — не отпуская руки, быстро предлагаю.
—
Между тем Фирсов замечает меня, в его белесых глазах явно проступает раздражение и досада, но словно пересилив себя, он поднимает руку и дергано машет ей, словно деревянной палкой. На губы учителя с трудом натягивается улыбка.
Одногруппники удивленно вздыхают:
— Да ладно!
Волжанин с кислой миной достает из кармана две сотки и протягивает мне.
— Ты ему что ли щиты взломал, Филинов?
— Вещий-Филинов, попрошу, — усмехаюсь, забирая деньги. — Просто у Ефрема Кузьмича хорошее настроение.
— Я бы сказал — судорожное настроение, — не соглашается казак.
Концерт продолжается еще полчаса, а затем объявляются вводные пары. Мы с женами и Кирой расстаемся и уходим по своим предметам. Пары длятся около трех часов. Из них я вынес для себя мало поучительного, даже «Астральное измерение» разочаровало. Преподаватель опирался на труды, которые более-менее были общедоступными. Он явно считал, что для первого курса это больше чем нужно. Я уточнил программу на весь год и не нашел ничего интересного из перечисленного. Похоже, без Горнорудовой познание Астрала затянется. Какой выход? Признать себя ее учеником? Надо позже подумать и взвесить все «за» и «против».
Но хоть немного радуют «Практики телепатической медитации» в аэробном зале. Преподавательница, элегантная Гавриила Гавриловна в обтягивающих
Почти все пары мы учимся вместе с группой пси-конструкторов. Это тоже отпрыски титулованных высших родов. Они с интересом косятся на меня, и это не уходит от внимания Смородиной. Моя соседка по парте тихо шепчет:
— Филинов, ты, наверно, ощущаешь себя как кот в сметане.
— По-твоему, я такой заядлый ботаник? — усмехаюсь, перелистнув учебник.
— Думаю, ты заядлый юбочник, — заявляет одногруппница, показав взглядом на девчонок-конструкторов, что глазеют на меня. — Можешь радоваться — ты превращаешься в местную знаменитость.
— Ой, да я им просто любопытен, — отмахиваюсь.
— Это всё твое многоженство виновато! — почти восклицает с упреком.
— Конечно, ведь я больше ничем не отличился, — соглашаюсь. — И двух Георгиев у меня нет, и в графы из простолюдинов это вовсе не я пробился.
Смородина не находится с ответом и лишь фыркает, а дальше весь остаток «Психического черчения» продолжает пилить меня острым как бритва взглядом. Вот мне только не хватало «Соколовой номер два». Неужели во всём виновата обида Катиного рода на Филиновых? Так я тут причем? Я же не Филинов, а Вещий-Филинов.
После первых трех пар начинается большая перемена, всей группой направляемся в столовую, там встречаемся с моими женами. Взяв на раздаточной обеды, занимаем большой стол у дальней стены. Жены делятся впечатлениями от первого дня, одногруппники вливаются в разговор с красавицами, я молча жую макарошки с тефтелями. Вскоре к нам и Кира присоединяется. Стёпа Ногайцев при виде некромантки сразу вспыхивает, на розовом лице сильно выделяются веснушки. Неужели рыжику понравился мой гендиректор? Ну-ну, надо пробить парня на благонадежность. В плохие руки нашу магиню смерти точно
— Господин первокурсник, — к нашему столу подходит развязный парень, его ленивый взгляд устремляется на меня. — Не мог бы ты подойти к нашему столу? — он кивает на дальний стол. — У Георгия Бирюзова есть к тебе разговор.
Хм, младший сынок боярина мной заинтересовался. Гоша вроде бы на третьем курсе. Но с Бирюзовыми надо держать ухо востро, ведь они владеют частью бывших земель Филиновых. Также боярин состоял в сговоре со Стяжковыми против меня, но в последний момент слился. Да и сейчас за столом Гоши сидит одна из Стяжковых.
— Мое почтение боярину, — я указываю на тарелку со вторым. — Но как видишь я уже ем. В следующий раз обязательно присоединюсь к Георгию Федотовичу. Пускай только предупреждает заранее.
Мой ответ явно не нравится вассалу Бирюзова.
— Ты, конечно, граф, герой «нор», падишах-многоженец и так далее, — замечает он. — Но в стенах Академии своя иерархия: младшие курсы подчиняются страшим. Поверь, проще жить, не плывя против течения.
Падишах, значит. По дворянским нормам, это на грани оскорбления или даже шажок за нее. Но мне лень из-за такой ерунды строить из себя обиженного и оскорбленного. Впрочем, стоит объяснить кое-что непонятливому. Тем более что и жены с одногруппниками притихли и поглядывают на нас.
— Кажется, ты не понимаешь, господин старшекурсник, — я отпиваю компот. — Академическая иерархия — это отражение устройства общества. В нашем обществе руководит сильный. А младшие курсы обычно слабее, — непринужденно замечаю. — Только поэтому они и подчиняются старшим. Думаешь, я слабее тебя?
Парень молчит некоторое время.
— Я передам твои слова боярину, — и уходит. Сразу бы так.
Впрочем, очень скоро к нашему столу снова подходят. На этот раз по дороге к сбору грязной посуды заворачивает вся компашка Бирюзова. Не поленились, надо же. Я со вздохом отодвигаю пустую тарелку и натягиваю вежливую улыбку. Да начнется мерка писю… понтами, ладно.