О, мой бомж
Шрифт:
– Хм, должница ты, а отдавать твои долги мне.
– Да, - просто сказала она. – Ты же мне обязан.
– Чем, например?
Сейчас, наверное, скажет как все матери-манипуляторши в подобных случаях. Мол, я из-за тебя ночей не спала, не доедала, не допивала, лишь бы у тебя все было. Но мать рушит все стереотипы.
– Ну, например, прекрасной генетикой, - безапелляционно заявила она.
И ведь не поспоришь.
– Тем более я не так часто у тебя что-то прошу.
Это правда. Мама всегда
– Ну и что за у тебя кандидатура, что ты решила за нее вписаться? – лениво поинтересовался.
– Вписаться? – переспросила мама.
– Попросить…
– Славина Екатерина Сергеевна, 28 лет, работала помощником руководителя.
Странно, что она собирается устраиваться на место обычного секретаря.
– Есть ребенок три года, - добавляет мама.
А вот тут мне становится все понятно. Мадам вышла из декрета, перестала соответствовать занимаемой должности и ее уволили.
– Мама, а вот это уже чересчур. Ты знаешь что такое маленький ребенок? Это постоянные больничные. Она станет отпрашиваться на всякие утренники. Работать кто будет за нее? Ты? Или твоя подружка с мазями? Ты вообще помнишь, как называется моя компания?
– Конечно, помню. Я пока деменцией не страдаю. У твоей компании дурацкое название «Ситибилдинг».
– Да! Именно! Дурацкий «Ситибилдинг», а не «Бюро добрых дел»!
– Там очень вовлеченная бабушка. Так что не переживай насчет больничных и всего остального.
– А ты прямо уже и справки о ее семье навела?
– Конечно. Я бы не стала тебя просить за абы кого. Семья у девушки хорошая, достойная. Только
– Ну давай мы сейчас всех хороших девушек с тяжелой судьбой начнем спасать. У меня компания тогда просто развалится, если я буду подбирать не отличных спецов, а сирых и убогих. В бизнесе нет места жалости.
– И любви места нет, - всхлипнула мать. – Совсем ты меня не любишь.
О, в ход пошла тяжелая артиллерия. Женские слезы. Наобещала с три короба подружке, а теперь в грязь лицом ударить перед ней не хочется. Моя мама – манипулятор-рецидивист. Сейчас начнет задыхаться и поминать корвалол.
– Ты разбиваешь мне сердце, - простонала она и добавила полным горечи голосом, - а оно у меня больное.
– Главное, что теперь колени здоровые, - проворчал я.
– Что ты сказал, сынок? У меня уже в глазах мутнеет, в ушах звенит. Не слышу ничего.
– Сказал пусть девочка твоя завтра приходит. Испытательный срок две недели. Не будет справляться, вылетит как пробка.
– Два месяца ты сказал? – голос мамы стал сразу бодрее. Да я прямо-таки могу исцелять словом.
– Месяц.
– Месяц? Ну и хорошо. Всегда знала, что у тебя доброе сердце. Витюш, ты только в столовую не забудь сходить. И жиденькое обязательное возьми, чтобы гастрита не было. Ну все, целую тебя.
Вечером сказал Тоне, замещавшей вероломно свинтившую в декрет Людочку, что с завтрашнего дня она возвращается в свой отдел. Сначала хотел, чтобы она передала дела новенькой, но Тоня вряд ли смогла бы ее чему-то научить, потому что сама ни хрена не знала.
Претендентка на должность, по крайней мере, обладала пунктуальностью. Когда я вошел в приемную, она уже была там. Стояла лицом к окну, так что мне открывался чудесный вид на ее точеную талию, плавно переходящую в аппетитную задницу, обтянутую узкой юбкой. Светлые волосы заколоты в скромный пучок.
Она обернулась на звук открывающейся двери.
Глава 25
Беременность проходила относительно легко. Это в первом триместре я познала все «прелести» токсикоза и даже в больнице умудрилась полежать две недели, а потом я летала вплоть до родов. Ну как летала? Как перекормленная жирная утка. Но я ходила на работу до самого «дня икс».
Из роддома нас с Данечкой встречали мама с дядей Герой, Ленка, Иван Никифорович, Ковалева и Антоныч.
После того, как мы сфотографировались с синим конвертом, перевязанным пышным бантом на ступеньках, мы отправились ко мне домой.
Мама с дядей Герой устроили мне сюрприз – украсили квартиру голубыми и белыми шариками, развешали плакаты, причем не покупные, а нарисованные маркерами на ватманах (кому-то явно было нечего делать), накрыли стол в гостиной.
Ленка заказала у кондитера красивый голубой торт. Парящий в облаках аист нес корзинку с милым розовощеким младенцем. А внизу были указаны рост и вес Данечки при рождении.
Впрочем, торт попробовать мне так и не дали.
Мама сделала специально для меня рисовую запеканку и украсила ее карамелизованными яблоками.
– Тебе нельзя торт! И вообще все, что на столе тебе нельзя! – отрезала она. – Я для тебя сделала паровых котлеток и пюре.
– Вообще-то, ты говорила, что и в беременность, и после родов ела, что хотела, - буркнула я.
– Так времена темные были. А теперь я в интернете прочитала, как надо. Кстати, мы с Герочкой купили тебе полезную еду. Холодильник забит под завязку.
К слову, с Герочкой они купили не только еду, но и кроватку, и коляску. Дядя Гера денег не жалел. У него не было своих детей, а мама как-то умудрилась его так обработать, что он говорил о Данечке, не иначе как «мой внук».