О, мой бомж
Шрифт:
– Ты застрял там? – заорал на меня Лютаев, как только я умостил свой зад на сидении. – У меня скоро встреча! На второй заход к своей бабе пошел или цветмет на сдачу искал?
– Да, блин, меня бомжи окружили, отдавать тулуп не хотели.
– Видишь, хорошая вещь, знающие люди сразу оценили, а ты, привереда, ломался, как красна девица, не буду, не надену.
– Где доказательства? – подал сонный голос Калачев.
– Почту проверь. И ты тоже, - кивнул Лютому.
Пацаны синхронно полезли в свои телефоны.
–
– Видимо, пейзаж, - засмеялся Лютаев.
– Это вид из окна, - ровным тоном пояснил я.
– А нам это зачем?
– Ты дальше листай. Там все самое интересное.
– Неужто фото в стиле ню?
– Типа того, - неопределенно махнул рукой.
– Да ты издеваешься! – протянул Калач. – Твоя довольная рожа и спящая баба на кровати, с одеялом, натянутым по уши. И что это доказывает? Что ты рядом голый посидел? Да она могла тебя из жалости на ночь оставить, на коврике у двери постелить, а ты разделся, к ней приперся, когда уснула, и селфи сделал. Видишь, как она укуталась, только нос торчит, чувствовала, что под одной крышей с извращенцем ночует. Лютый, вот как юрист скажи, что доказывает эта фотография.
– Лишь то, что он находился в ее квартире, пока она спала, - Денис вывернул с придомовой территории на дорогу. – Может, у тебя какое-то более удачное фото есть?
Штук двадцать с разных ракурсов. И на всех моя голенькая феечка лежит на белоснежном белье, как Венера в морской пене. Не знаю, что на меня нашло. Не сдержался просто. Она была так красива и соблазнительна, что мне захотелось запечатлеть ее на память. Потом я укрыл ее одеялом до подбородка и сделал контрольную фотографию.
Ее-то я и скинул Лютому и Калачу.
– Нет у меня ничего. Я вам, что, папарацци?
Не
– Факт интима не доказан, - вздохнул Денис.
– Бля, ну а как вам доказать? Ну, яйца мои потрогайте. Убедитесь, что они пустые!
– Что за нескрепные предложения? – смерил меня возмущенным взглядом Лютаев.
– Не буду я трогать его яйца! – скривился Калач. – Даже ради майбаха!
Я бы очень удивился, если бы они согласились. Да, у нас крепкая мужская дружба, но не настолько. Не настолько.
– Может, съездим к этой даме и узнаем, было ли у нее что-то с Горой?
– предложил Калачев.
– Ага, представимся полицией нравов и спросим, что она делала прошлой ночью с бомжом, притащенным с улицы. И она ответит: «Да, незнакомый человек, я тебя впервые вижу, но с удовольствием расскажу во всех подробностях, как я провела ночь». Ты так себе это представляешь?
– Ну так что, у нас патовая ситуация? – усмехнулся я. – Что делаем? Обидно, конечно, что вы мне не верите.
– Предлагаю такой вариант, - Лютаев наморщил лоб, имитируя бурную умственную деятельность.
– Раз тебе удалось проникнуть в дом к женщине и даже переночевать у нее, майбах остается у тебя. Но так как ты не смог предъявить убедительных доказательств того, что у вас был интим, ты лишаешься права требовать от нас исполнения твоих желаний. Решение окончательно и обжалованию не подлежит. Егор, рви расписку.
– Не-не-не, погодите, чего это вы в кусты сразу? Я выиграл спор. Честно его выиграл. Я вам предложил вариант проверки, вы отказались. Виноваты сами. Давайте так, если у меня получится предъявить убедительные доказательства, вы каждый выполните по одному моему желанию, даже если оно будет вам казаться тупым, идиотским, невыполнимым.
– Ну ладно, только если это будет железобетонное доказательство, - Лютаев подмигнул Калачу. Не верит, гад, что у меня получится
– Согласен, - хмыкнул Калачев.
– А теперь вот это все повторите на камеру, - я направил на них телефон.
– А то я знаю вас. Начнется: не помню – значит, не было.
Глава 14
Катя
Шла по вечерним улицам, до боли в глазах вглядываясь в темень. Надеялась различить в сумерках ладную фигуру вчерашнего знакомого и ругала себя за это. Дура ты, Катька, ой, дура! Может, он и думать о тебе забыл, а ты ждешь встречи с ним так, будто между вами что-то серьезное. Он просто отогрелся в тепле квартиры, переночевал, а ты напридумывала себе всякой ерунды.
Но глупое сердце трепетало только от одной мысли, что вот сейчас он покажется из-за поворота. А еще почему-то я была уверена, что наша встреча не последняя.
Дойдя до крыльца, оглянулась по сторонам. Почему-то казалось, что он сейчас выберется из кустов, разросшихся в нашем палисаднике, и подойдет ко мне. До последнего надеялась, что он окликнет меня. Но подъездная дверь захлопнулась за мной, и ничего не произошло.
Словно издеваясь надо мной, дверной звонок трезвонил весь вечер. Каждый раз я подскакивала, окрыленная радостным предчувствием, но возвращалась глубоко разочарованная. Ко мне пришли все, кто только мог – тетеньки из ЖЭКа с какими-то бумажками, газовщик, соседка сверху за солью, сосед снизу за сахаром. Но только не тот, кого я ждала.
Стиральная машинка пиликнула, оповещая о завершении процесса стирки. Я вытащила из барабана обноски вчерашнего гостя и развесила их на сушилку. Вид у вещей был столь жалкий, что хотелось их собрать и выбросить на помойку. Но это были ЕГО вещи. За которыми он обязательно вернется.
На кровати лежал новенький свитер для него. Я прилегла рядом с ним и положила на него руку, представив, что обнимаю незнакомца. А ведь я даже его имени не спросила. Интересно, как его зовут. Александр? Анатолий? Его внешности соответствовало бы какое-нибудь представительное, весомое имя.