Ветер перемен
Шрифт:
Производителям же строительных материалов, под шумок, еще выдали кредитов на тех же условиях. Цен не поднимать, качество держать, а объем наращивать, занимаясь «прокачкой» производственных мощностей.
Многие стонали.
Такие ведь прибыли можно поднять!
Даже отец его не всегда понимал эти поступки сына, но не лез. В конце концов Алексей хорошо наполнял казну. Конечно, хотелось бы больше, но и так все выглядело хорошо. Он, как показывала практика, справлялся не в пример хуже. А от добра бобра не ищут…
Царевич же почти всю
Работорговля? Мерзость. Но если бы она могла помочь России взрывным образом нарастить промышленность, то он бы и ей занялся. Благо, что в те годы ее никто не осуждал. А его собственные моральные устои можно было бы задвинуть куда-нибудь на полочку. Ибо дело превыше всего.
Наркоторговля? Туда же. В конце концов деньги он и так неплохо добывал, катая всеми возможными способами «наших западных партнеров». Но деньги ведь инструмент, а не самоцель, как у некоторых адептов «золотого тельца». Не больше и не меньше. И царевич использовал этот инструмент совсем непонятным для местных образом, в том числе из-за принципиально иных целей.
От той же африканской торговли он что хотел добиться? Правильно — наращивания экспорта промышленных товаров, производимых в России промышленных товаров.
С персидской торговлей? Аналогично.
Да и с иными.
А торговля оружием была чем? Способом прогреть и развить российскую оружейную промышленность. Чтобы рано или поздно она совершила качественный переход, набрав критическую массу квалификации и технических возможностей.
С тканями тоже самое.
С переработкой древесины и сельским хозяйством.
С металлом.
С кожей.
И так далее.
Алексею требовалась настоящая, полноценная индустриализация. Причем сразу в фабричное производство, минуя мануфактурное. Ну или плавно
Все остальное не имело особого значения.
Войны.
Политики.
Личные или общественные трагедии.
Он готов был пойти на все что угодно ради достижения поставленной цели. С умом, разумеется. Прекрасно понимая последствия многих излишне радикальных поступков. Поэтому, не стесняясь карать провинившихся, Алексей не скатывался в откровенный террор. Другого народа у него не было. Что он отчетливо осознавал. Равно как и элиты. Что-то воспитать можно, но это уйдут десятилетия с непредсказуемым итогом. Поэтому царевич работал с тем, что было. Подергивая за яйца эти элиты как опытный кучер за поводья лошадей.
Царевичу лично для себя многого не требовалось.
Удовлетворительный уровень комфорта он уже давно себе обеспечил. Поэтому вся его сущность была подчинена амбициям и одной большой глобальной цели — индустриализации. Алексея грела мечта о том, как изменится Россия, если в нее хотя бы несколько десятилетий подряд с умом вкладываться. Жестко подавляя спекулятивные лихорадки, воровство и головотяпство. Хотя бы несколько десятилетий подряд…
Это был путь удивительной гордыни.
Это был путь несбыточной надежды.
Но почему нет? В конце концов, как говорил Цезарь, великие начинания даже не надо обдумывать. Надо браться за дело и делать его. Иначе, заметив трудности и устрашивших их, отступишь… опустишь руки… испугаешься. Вот Алексей и делал дело, стараясь гнать от себя мысли о невозможности того, к чему он стремится…
[1] Алексей с таким оружием сталкивался в прошлой жизни, когда под специальные задачи заказывал штучные изделия в Тарусе. Из полигональных стволов в начале XXI века вполне «выжимали» до 0.3 МОА на длинных серия, но цена и трудности производства были запредельными. А хоть сколь-либо адекватное серийное производство таких стволов было возможно только ротационной ковкой (как на MG-42), не получая на выходе хорошей кучности, которая там и не требовалась. Впрочем,
[2] В данном случае холодильником являлся железный ящик с хитрой системой теплоизоляции, куда загружался лед с ледника в качестве охладителя. Он таял, вода собиралась в поддоне. Время от времени лед требовалось подкладывать. Однако свою функцию он выполнял — позволял держать что-то в прохладе вне ледника.
Часть 3
Глава 4
1710 год, июнь, 2. Река Юдома [1] — Москва
Тишина.
Леонтий Злобин выплюнул травинку, выражая свое недовольство. Выставленные в дозор казаки заметили людей. Вооруженных. Незнакомых. Которые явно присматривались к ним, но на контакт не шли.
Кто именно это был — Бог весть.
В здешних племенах он не сильно разбирался. Проводника из местных, что с Иркутска был, отправили по осени еще с посланием с его товарищами. К семьям. Все равно вставали на зимовку и в них нужды не было…
По прошлому году команда Злобина Леонтия Степановича прошла по реке Юдоме. На легких лодках. Местами перетаскивая их волоком. С запасами пороха, сухарей и соли, ну и прочей походной снеди.
Изучили «на выпуклый глаз» гидрографические особенности реки, проводя замеры глубин. Лодки шли этаким «строем фронта» в два эшелона, прощупывая фарватер посредством особых приспособлений[2]. А там, где нащупывались аномалии, проверяли и промеряли особо. Вручную. Но глубины требовались небольшие для стандартного парохода, поэтому таких остановок было немного. И до ледостава прошли по реке. Выяснили узкие места. Прикинули объем работ. Ну и отправили вестового со товарищи с посланием.