Чтение онлайн

— Еще бы не понимать, теперь я с Айлин у вас в больших должниках, — сердито сказал я и затянулся табачным дымом.

— Я так не считаю, но так считает моя мать и Феб. Думаю, Гермес тоже. К тому же есть договоренность с Бармой, а ее было не так просто получить, — продолжила она, упомянув венерианского бога. — Мы заинтересованы в проникновении на Венеру. Людей там очень мало, но с заселением новых благодатных и безопасных земель станет гораздо больше. Там начнут строить города и храмы, задымят алтари. Высокий дух принесет пользу живущим там людям. Будь рассудителен, Астерий: стать элиной для земной женщины величайшая честь. Если Айлин будет старательна и полезна

венерианцам, то скоро ей будут поклониться, как богине и она станет богиней — у нее есть все данные для этого. Думай не только сиюминутными чувствами, но своим умом — ты им всегда выделялся среди других в лучшую сторону. Разве ты не желаешь Айлин добра? Разве ты не желаешь, чтобы она стала истинно бессмертной? Или ты хочешь, чтобы ее душа стала скиталицей, призраком лишенной всех прелестей настоящей жизни, которой нет конца?

Я не знал, что сейчас ответить. Без сомнений Артемида была права. Права совершенно во всем, если не считать тех моих устремлений, в которых я стремился сохранить наше с Айлин единство. Да, стать элиной для земной женщины в самом деле величайшая честь. Я могу пересчитать на пальцах одной руки известные мне случаи, когда боги обращали людей в высшие духовные существа. Правда я не понимал, почему их выбор пал на Айлин. Без сомнений, у нее чистая душа, но это не обязательное условие. Возможно, этот выбор произошел из-за внезапно пришедший Лето мысли. Может быть Айлин имеет какие-то особые свойства, подходящие для элины венерианских земель. И возможно множество иных побудительных причин. Все так, но при всем этом меня жутко возмущало, что вечные решали за меня и за мою подругу. Да, боги так привыкли, они всегда решают за людей. Только я — Астерий, и я не терплю подобную бесцеремонность, от кого бы она не исходила. Если бы все это мне сказала не Артемида, а кто-то другой из Небесных, я бы жутко возмутился. Но из рассказа Артемиды я понимал, что ее вина в случившемся не так велика: Охотница на самом деле старалась помочь, и я обязан благодарить ее за то, что она смогла сделать. Хотя бы за то, что вселенский поток перерождений не разлучил меня с Айлин.

— Что скажешь, моя дорогая? — я поднял взгляд к Синицыной, до сих пор

хранившей кроткое молчание.

— Я не хочу расставаться с тобой. Я боюсь, — очень тихо произнесла она. — Лучше мне быть тихой тенью возле тебя, чем далекой элиной.

— Тихой тенью уже не получится — Зерно Аршер прорастает, — сказал я.

— Найдутся другие боги, которые не потерпят ее на Земле. И таких будет большинство, — Артемида отпила из чаши, печально глядя на Айлин. — Увы, теперь ничего нельзя изменить. И ты как маг должен понимать, Зерно Аршер нельзя удалить без последствий — они могут стать губительны для ее чистой души.

— Сколько у нас времени? — я жадно затянулся сигаретой.

— Не более двух часов. Поэтому я сказала прийти тебе намного раньше. Зерно начинает прорастать, оно должно раскрыться в ней, до того, как она окажется на той земле, где ей суждено стать элиной. Лишь тогда будет полноценное одухотворение венерианских пределов. Астерий, — Охотница взяла мою руку, — я же знаю, ты же не эгоист, как мой брат. Подумай сейчас о высшем благе для нее. Я вполне понимала, все это тебя возмутит, но ты подумай и пойми, что боги дают ей великий шанс. Я уверенна, что на Земле не найдется ни одного человека, отказавшегося от такого.

— Я это прекрасно понимаю. И у нас как бы и выбора нет, — я сжал ладонь Артемиды. — Спасибо тебе. Нет, дорогая моя, это не сарказм. Я на самом деле очень благодарен, что ты старалась для меня и Айлин. Да я возмущен, полон несогласия, потому что все это слишком неожиданно, и слишком много мыслей, которые не удается быстро разложить по полочкам. Вдобавок время уходит… Позволь мне провести оставшиеся часы с Айлин наедине.

— Конечно. Мои сады и мой дворец в вашем распоряжении. Только далеко не уходите. Скоро прибудет Гермес. Он вызвался доставить твою подругу на Венеру, — сказала Небесная Охотница.

Синицына отвела меня к водопаду: не тому величественному, сотрясавшему воздух грохотом падающей воды возле портала, соединявшего храм на Гончарной и владения Артемиды, а небольшому водопаду, журчавшему в лесной чаще. Стекая с невысокой скалы, он питал звонкий ручей. И все здесь дышало приятным покоем: и ветви вековых деревьев, и замшелые камни, и поляны полные цветов, над которыми порхали яркокрылые бабочки.

Сев на берегу ручья на поваленный ствол дуба, Айлин неожиданно заплакала. В ее глазах — глазах бесплотного тела даже заблестели слезы. Всхлипывая, она говорила, что не хочет ничего менять;

о том, что хотела бы просто быть со мной, пусть даже обычным призраком, ходить за мной молчаливой тенью. Я обнял ее и попытался утешить.

— Увы, это уже невозможно, — сказал я. — Невозможно из-за божественного семени в тебе. Но, Айлин, дорогая моя, уверяю, твоя жизнь точно не станет хуже. Да, придется на некоторое время смириться с нашей разлукой. Тебе придется найти в себе больше смелости, чтобы сделать первые шаги в новой, пока еще неведомой жизни. Я понимаю, что она тебя пугает. Но это скоро пройдет. Ты же умеешь быть смелой — стань ей ради меня.

Она всхлипнула еще несколько раз, отвернулась и перестала плакать. Чуть помолчав, сказала:

— Ты прав. Не гоже будущей элине впадать в такие слабости. Я постараюсь, Саш. Даже не так: я смогу! — последние слова она постаралась произнести с твердостью, будто приноравливаясь к этому важному для элины качеству.

— Вот теперь ты мне нравишься еще больше, — я знал, что Синицына умеет проявлять характер и упорство. Ее лишь следует к этому подтолкнуть. — Надеюсь, ты не забудешь меня, став элиной, и быть может венерианской богиней?

— Как ты можешь такое подумать?! — вспыхнула она. — Каждую минуту буду помнить о тебе! Лишь бы ты не забыл!

Я улыбался ей в ответ, но моя грусть не слишком развеялась. Наверное, сотню раз я проходил через расставания с людьми, которых любил. И бывало так, что отношения казались столь прочными, что нельзя допустить мысли, будто их могут изменить годы разлуки. Но случалось так, что меняли… И потом мы встречались, чувствуя себя уже не такими безоговорочно близкими людьми. А в этот раз кроме предстоящей разлуки появлялось новое серьезное обстоятельство, которого Синицына пока не понимала: душа ее перестанет быть человеческой и это вне всяких сомнений очень изменит ее. Я не знал, что будут с ней даже через месяц, не говоря уже о более длинном сроке. Конечно, Айлин будет помнить меня. Только нет никакой уверенности, что это будет нечто большее, чем просто добрая память. И за самого себя я тоже не мог поручиться, ведь в теле дворянина Елецкого находится Астерий, который наследовал его юношеский пыл. Астерий, который с радостью принял эту юношескую решительность, но при этом понимал, что в человеческих мирах все очень изменчиво. Понимал я это исходя из прошлого опыта: в нашем случае не стоит разбрасываться горячими обещаниями, даже если они так и рвутся из груди. Сейчас я мог сказать определенно только одно: мы расстаемся, и наша разлука будет очень долгой.