Ваше Сиятельство 2
Шрифт:
— Да я понимаю. Но я не могу привыкнуть, Саш. Все перемешалось в моей голове. Смерть как бы есть, но ее нет. У меня будто есть тело, и ты даже можешь обнять меня, но тела у меня нет. И ты будто Саша, но ты — Астерий. Так мне сказала Артемида, — она смотрела на меня, не сводя глаз и я кивнул.
— Дорогая моя, к такому нужно лишь привыкнуть. Ты примешь это со временем, не спеши разбираться с тем, что кажется непривычно и пока неясно, — ответил я, пытаясь понять, какую судьбу приготовили боги для моей подруги, если проявили к ней столько внимания и забрали ее душу из потока перерождений.
— Артемида сказала, что ты — Астерий. Что живешь множество жизней и почти равен богам, — Айлин прервала мои быстротекущие мысли.
Вот что ей сказать? Да, я должен ей сказать правду, но я бы не хотел говорить сразу так много, как уже сказала Охотница. Неужели она не понимает, что Айлин слишком потрясена произошедшим. Не нужно Синицыной так много сейчас.
— Да, Айлин. Это правда. Я не мог сказать это раньше. Ты бы не поняла и испугалась меня, — в этот раз я обнял ее очень осторожно, проверяя, не вызовут ли мои прикосновения ее протеста, но нет, она с желанием прильнула ко мне. — Ты этим расстроена? Я опасаюсь, что ты начнешь считать меня чужим.
— Уже нет… — она запрокинула голову, тряхнув розовыми волосами. — Раньше я могла бы испугаться. Теперь уже нет. Небесная Охотница мне очень многое объяснила. Она была так добра и утешала меня целый день. Потом я сидела в ее саду и смотрела на оленей и птиц, на цветы и маленький водопад. Мне казалось, журчащая вода капля за каплей наполняет меня покоем.
— Ты не знаешь, о чем говорил с ней Аполлон? — держа за руку я подвел Айлин к кровати, и мы присели.
— Говорили о Венере*, о Гере и каком-то пророчестве. Саш я ничего не поняла. И они мало при мне говорили. И еще… — она замялась, поджав губы.
(*Речь именно о планете Венера — пояснение в конце главы)
— Что «еще»? — я с улыбкой наблюдал за ней. — Нет, ты
— Еще я боюсь Аполлона. Он красивый, но у него светятся глаза и мне страшно, когда он смотрит. Кажется, что от его взгляда можно сгореть, — ее щеки пошли румянцем.
Это было так мило и когда-то меня подобное удивляло: ведь в тонком теле нет крови, и она не может прилить к лицу. Но при этом в наших тонких телах остается очень много привычек и качеств, унаследованных от физического тела.
— В твоем состоянии его не надо бояться. Ты что-то недоговариваешь, Айлин. Пожалуйста, скажи мне все. Что они тебе обещали? Сказали, что будет с тобой дальше? — я чувствовал как-то ее очень беспокоит. Настолько, что она даже боится думать об этом.
Она отвернулась, упала в подушки, которые даже слегка не примялись под ней, и заплакала.
Я выждал с полминуты, поглаживая ее вздрагивающую спину. Потом полушепотом попросил:
— Айлин, пожалуйста, расскажи мне все.
— Артемида сказала, что сама объяснит все завтра. Ты должен прийти к ней, — она чуть повернула голову, поглядывая на меня из-под розовых разметавшихся волос.
— Почему ты плачешь? — я провел пальцем по ее шейке опускаясь ниже. Тонкое тело — это очень нежно, если только уметь его чувствовать. Если сполна предаться ощущениям, то пробирает ни с чем несравнимый божественный трепет.
— Потому, что у меня время только до утра. И еще потому, что… — она снова замялась.
— Ну? — я вязал ее ладошку.
— Потому, что Аполлон сказал, что я ему нравлюсь. Меня пугает, как это он сказал. Саш, я не знаю. Я ничего не понимаю, что происходит. Я не знаю, что меня ждет. А все, что сказала Артемида, мне так же непонятно. Но это еще не все, сейчас я скажу тебе самое страшное, — зрачки в ее голубых глазах расширились, превращаясь в черные дыры. — У меня времени только до утра и потом мы с тобой увидимся нескоро. Я не знаю даже когда. Артемида сказала, что наша с тобой встреча будет зависеть только от тебя, и могут пройти годы. Еще она сказала, что в какой-то большой книге пишутся новые страницы.
Я молчал несколько минут, лаская ее ладошку, обдумывая сказанное
«Имей в виду, Сияющий, если ты обидишь Айлин, то ты будешь сожалеть об этом всю свою бесконечную божественную жизнь. Это говорю тебе я — Астерий. И ты должен знать, что это не пустая угроза человека. А если не знаешь, то спроси сведущих, что я сделал с богом Ананке».
Но я не стал так говорить, потому что не уверен, что его намерения по отношению к Айлин нечисты. И ссорится с могучим Фебом из-за непонимания, поспешности было бы очень глупым. Разумнее дождаться встречи с Артемидой. Я предполагал, почему Феб оказался возле сестры. Ведь прошлом Аполлон считался врачевателем более могучим, чем сам Асклепий, и Артемида могла позвать его, чтобы он помог вернуть к жизни Айлин. Если это действительно так, то я должен поклониться Охотнице низко в ноги, ведь тогда получается, она пошла на примирение с братом только ради меня, что не так просто при их космической упрямости.
— Хочешь чаю? — спросил я госпожу Синицыну. Видеть, как подушка проступает через ее полупрозрачное личико было так необычно, что заулыбался.
— Ты шутишь? Нет, ты издеваешься. Еще назови меня «Ай», — она слегка надула губы, но я-то знал, что ее обида ненастоящая.
— Нет, не шучу. Могу научить тебя пить чай даже в тонком теле, — ответил я.
— Ну, правда, Астерий? — она впервые назвала меня так.
— Правда. Разве Астерий посмеет обмануть Ай-лин, — ответил я, вставая с кровати.
— Пить в таком виде можно только чай? — она приподнялась, опираясь на локоть, так естественно, словно находилась в физическом теле. — Мне недавно хотелось пить, и я пробовала пить из родника в саду Артемиды, но ничего не вышло.
— Не только. Любые напитки. Хочешь кофе или, например, вино, — сейчас мне хотелось говорить с ней на легкие темы. Хотелось, чтобы она почувствовала себя увереннее, найдя хоть небольшую опору в обыденности. Тем более у нас так мало времени — всего лишь до утра. И когда Айлин немного обвыкнется и успокоится, тогда я на простых примерах смогу передать ей частицы своего знания и наиболее полезного опыта.