Чтение онлайн

Скуратов кивнул и полюбопытствовал:

— А Евклид Иванович все так же балуется веселыми вечерами в своем поместье? Любит он это дело.

— Да, все так же: гости, иногда танцы, иногда азартные игры, всегда богатые столы и разные развлечения, — сказал я, попробовав деревянной ложечкой мед. — Моя мама часто бывает там. И буду откровенен: мне не нравится этот Майкл из-за интереса к маме. Есть подозрения, что этот интерес не совсем здоровый.

— Понимаю вас, ваше сиятельство, — Скуратов сделал несколько записей на листке бумаге. — Приступим сегодня же.

— Вот и хорошо. Задержался бы у вас, но очень спешу, — я сделал еще несколько глотков чая, затем вытащил из бумажника три сотенных купюры и положил на стол.

— Ваше сиятельство! Думаю, это будет излишним — дело не слишком сложное, — неуверенно запротестовал сыщик.

— Пока еще не ясно,

какое это дело, — я улыбнулся, вставая из-за стола. — Возможно, придется побегать. Сразу предупреждаю, Джеймс Лаберт может оказаться человеком непростым и иметь высокие связи даже при Ведомстве Имперского Порядка. А Майкл… как говорится, темная лошадка.

— Темная лошадка… — повторил Федор Тимофеевич. — Интересное выражение, если говорить не о бегах на ипподроме. Как я понимаю они оба могут иметь британское подданство и возможно их объединяет еще что-то.

— Очень может быть. Позволите? — я взял со стола визитку с номером эйхоса Скуратова.

— Да, конечно. И оставьте свой номерок для связи, — отозвался он.

Свой я написал на листке бумаги. Вспомнив про эйхос, проверил сообщения. Слава богам, пока новых не было.

Я вышел на улицу, жмурясь от яркого солнца и думая, почему мысль о Скуратове мне не пришла раньше? И надоумил меня на нее именно Майкл… Не сам он, а желание понять, кто он такой, и оградить от него маму. Ведь под его влиянием Елена Викторовна в считанные дни из взрослой, довольно рассудительной женщины превращается в даму весьма легкомысленную. Что касается помощи Федора Тимофеевича, наверное, я смог бы без него выяснить все о Майкле и о Джеймсе Лаберте. Последний уже значился в моих ближайших планах. Другое дело, что я не смог бы получить информацию о них достаточно быстро и профессионально, как это может сделать господин Скуратов. Особенно, если учесть, что мне просто не хватает на все это времени.

Я устроился на заднем сидении эрмимобиля и сказал извозчику:

— Теперь в Департамент Перспективных Исследований. К главному корпусу, это на Прокатной.

Доехали мы минут за пятнадцать. Я глянул на часы: до встречи с Жоржем Павловичем оставалось еще минут десять, но, полагаю, не страшно, если я побеспокою его раньше. Отпустив машину, я направился к ступеням здания. Зданию с высокими гранитными колоннами, гербом на фронтоне и причальной башней с широкой площадкой на самом верху. Несколько виман поблескивало на ней бронзой и полированной сталью в солнечных лучах.

В просторном вестибюле почти никого не было, кроме трех охранников в синей форме и новенького робота-уборщика модели «Кира 345», ухаживающего за цветами в горшках.

Я подошел к охраннику, просматривавшему что-то на терминале, предъявляя дворянский жетон, представился:

—

Граф Елецкий. К его сиятельству Голицыну. Назначено на десять тридцать.

— Ждем-с, ваше сиятельство. С утра предупреждены, — второй охранник, несмотря на грузное тело, довольно шустро вскочил со стула и проводил меня к двери подъемника, передав на попечение другому служащему.

Поднявшись на шестой этаж, мы долго шли по проходу, с правой стороны которого располагались механизмы, назначения которых я не знал. С ними возились инженеры и механики в синих комбинезонах с нашивками Департамента Перспективных Исследований.

Жорж Павлович встретил меня за бронзовой дверью с рельефом Гермеса на самодвижущейся колеснице. Граф обрадовался, по-дружески обнял меня и повел в свой кабинет со словами:

— Саша, как же так, второй день, не могу найти тебя! Есть о чем поговорить! Очень интересные вопросы! И, кстати, приготовься, — он остановился, круто повернувшись ко мне, — я тебя очень удивлю!

Глава 16

Об империи и суках

— Какие интриги, Жорж Павлович! — энергия и позитив Голицына мигом передались мне, на какое-то время оттеснив мысли об госпоже Синицыной. — Не терпится знать, чем вы собираетесь удивить.

— Так, сюда давай, сюда, — он провел через небольшой зал с тремя стендами — на них громоздились электро-механические устройства — затем запустил в кабинет с огромным письменным столом и удобными креслами. — Пока я не забыл, — Голицын полез во внутренний карман, извлек бумажник. — Это далеко не главное, но все же приятное, — он отсчитал восемь пятисоток и протянул мне. — Хочешь верь, хочешь нет, но два устройства уже проданы. Как ты их назвал? Эрминговый… преобразователь… Голицына-Елецкого! — граф делал длинные паузы между словами, придавая им больше веса. — Нет, Сань, я долго смеялся! Меня зачем было упоминать? Ведь я к твоей идее не имею отношения. Теперь в названии уже ничего не изменишь: я не доглядел — передал твои схемы Броневому вместе с пояснительной запиской. А Круглов их утвердил, подписал именно в таком виде. И потом еще удивлялся, даже возмущался, как это я провел такую чудесную разработку, а он даже ничего не знал о наших работах. Работах, которых не было.

— Вы меня чуть, запутали, Жорж Павлович. Я не слишком понимаю в хитросплетении дел в вашем департаменте. Уже продали два устройства — это хорошо. Только вам не кажется, что вы излишне щедры со мной? — я плюхнулся в кресло, небрежно указанное графом.

— Так вот же слушай, как было, — он тоже присел, — все три первых устройства мы поставили на мою «Ласточку», и на наши служебные «Эльбрус РТ» и «Хлою». И вышло так, что ко мне зашел князь Ковалевский. Был у меня с ним срочный разговор. Поэтому, чтобы зря не тратить ни его время, ни наше, взяли князя с собой на «Ласточку». Испытывали мою виману при нем. Кстати, испытывали вместе

с Броневым — это наш главный инженер. И когда мы пролетели на безумной скорости над Москвой так, что за несколько минут под нами пронеслись Мытищи, князь сполна обомлел. Челюстью отвисла, глаза загорелись и прицепился ко мне, мол, продай виману! Извините, Борис Егорович, говорю, но «Ласточка» моя, а ускоряющее устройство на ней экспериментальное. Но сам понимаешь, у Ковалевского хватка еще та: крепко прицепился. Кончилось тем, что мы переставили один из твоих преобразователей с «Хлои» на его виману по-дружески за пять тысяч рублей. И вот еще, — Голицын прервал меня, жестом руки, не давая сказать даже слова, и продолжил: — вечером, к концу дня он притянул виконта Зауральского — они же, извините, большие друзья еще с Академии. Вдвоем потребовали, чтобы мы и Зауралькому установили такую штуку. Мы с Кругловым объясняли, мол, устройства экспериментальные: могут пожечь цодиевые кристаллы, могут погубить сам генератор вихревого поля, и вообще может всплыть множество непредвиденных проблем. Но что Ковалевский, что Зауральский — люди отчаянные и упрямые. В общем пришлось и второй преобразователь им отдать за те же пять тысяч. Но из этой сделки кое-какую пользу я извлек: теперь о твоей награде перед имперской канцелярией будет хлопотать сам Борис Егорович Ковалевский. Сам понимаешь, его связи там, — Голицын неопределенно махнул рукой, вероятно, в сторону Багряного Дворца, — обширны. Влияние велико даже при императорском дворе. И если я с Кругловым мог подать лишь представление на орден «Святого Озарения», то Ковалевский попутно похлопочет о серебряной «Звезде Имперского Мага», может даже второй степени. Конечно, нам сначала требуется представить в канцелярию надежные, подтвержденные результаты. Нам нужно больше испытаний, и полноценная статистика. Да, кстати, забыл сообщить, вчера под вечер получили курьером от тебя два последних преобразователя — ставят сейчас ребята на те же «Эльбрус РТ» и «Хлою». И мою «Ласточку» Броневой с утра гоняет за городом, снимают параметры с генератора и силовых схем. Пока все идет отлично. Можно даже чуть поднять порог воздействия.

— Это все хорошо, но к чему вы мне четыре тысячи вручили, если я вам должен десять? — спешный, несколько сумбурный рассказ Голицына, меня, конечно, радовал. Я и подумать не мог, что так все быстро завертится, даже зная неуемную энергию Жоржа Павловича.

— К тому, Сань. К тому, что те десять тысяч ты мне не должен. Это мое вложение в наше общее предприятие — ведь я уже это говорил. И дело не в деньгах. Ведь, и я, и ты, если брать наши семьи, люди не бедные. А дело в том, что мы можем основать значительный переворот в имперском виманостроении — вот это по-настоящему полезно и значимо. При чем переворот не только в области летающих машин. Этот эффект можно перенести на любые устройства, в силовой схеме которых задействованы кристаллы цодия. Но есть одно, но… — он выдвинул ящик и положил на стол коробку доминиканских сигар. — Три, пять преобразователей — это мало даже для скромных экспериментов. Надо бы их делать побольше. Я уже приготовил для отправки тебе тяжеленький ящик. Там тридцать устройств — еле дотянули вдвоем. Как я понимаю, твоя магическая работа — действие непростое. Занимаешься с каждым преобразователем отдельно?