Чехов
Шрифт:
— Конечно, — хмыкнул я.
— А позвольте спросить, я не ошибаюсь, вы сын самого Филиппа Чехова? Того самого?
— Он такой один, — с достоинством кивнул я.
— Я полагал, что его сын пойдет по стопам отца, — произнес мужчина и выжидательно уставился на меня.
Мы оба понимали, что это не его собачье дело. И вероятно приказчик ждал от меня именно такого ответа. Ему нужен был повод, любой проступок молодого и горячего аристократа, который позволил бы ему затем заявить о недостойном поведении адвоката.
— Желаете спросить об этом моего отца лично? — уточнил я и холодно улыбнулся, заметив, как едва заметно
— Простите, Павел Филиппович, я позволил себе глупость…
— Именно, — я поднялся на ноги и одернул полы пиджака. — И я вас прощаю за эту вольность, так уж и быть.
Антон Сергеевич настолько опешил от этих слов, что не смог подняться с кресла. Он смотрел на меня снизу вверх и хлопал глазами..
— Ну, хорошо. До встречи, Антон Сергеевич.
— Буду рад встретить вас вновь при других обстоятельствах, — ответил управляющий, пришедший в себя.
— Конечно. Не трудитесь провожать меня.
Я вышел из кабинета. Секретарша продолжала увлеченно печатать, время от времени поглядывая на экран компьютера. Я прошёл через приемную, выбрался из здания и осмотрелся по сторонам. И ко мне тут же подошёл один из дружинников:
— Позвольте проводить вас, мастер Чехов.
Значит, Антон Сергеевич уже сообщил охране, что наша встреча закончилась. И предупредил их, чтобы меня провели до дверей и проследили, чтобы я не шатался по территории. Довольно улыбнулся: значит начальник порта лукавил и ему есть что скрывать.
— Прошу вас помочь мне выбраться отсюда, — согласился я с дружинником, и направился вслед за ним к воротам.
Когда я обернулся, то заметил, как на втором этаже качнулась желтая занавеска. Какой же занятой человек станет смотреть как с его территории уходит обыкновенный адвокат?
Дела у адвоката
Створки со скрипом захлопнулись за моей спиной, и я тяжело вздохнул. Стоило признать,
Осознание этого наполнило меня умиротворением. Пусть с отцом мы порой не приходили к взаимопониманию, но я точно знал, что мой родственник — человек порядочный.
Я скрестил на груди руки и не спеша пошел по дороге вдоль высокого забора.
Хоть мне и не хотелось, но все же придется применить силу. И если даже это ничего не даст — идти в суд. Шансов у меня было немного, а если точнее — их не было вовсе. Вряд ли кто-то из работяг пойдет свидетелем, боясь испортить отношения с управляющим. И даже уволенные трудяги вряд ли рискнуть здоровьем ради постороннего парня. А начинать полномасштабную войну против порта мне отчаянно не хотелось. Быть может, однажды я и сумею разворошить это осиное гнездо и восстановить справедливость для каждого. Но не сейчас. Понимал, что не потяну и совершенно точно проиграю, если начну эту великую битву сегодня.
— Подожди, Антон Сергеевич. Будут и на твоей улице похороны, — пробормотал я.
Но у меня уже созрел один хитрый план, как можно попытаться взыскать деньги с подлого приказчика для Фомы и при этом не доводить дело до суда. Правда, придется прибегнуть к моим особым талантам.
Никем не преследуемый я обогнул огороженную территорию предприятия, свернул на узкую Портовую улочку, которая спускалась к воде. По обе стороны тянулись серые девятиэтажки, фасады которых были густо исписаны граффити. Под ногами хрустели осколки стекла, куски шифера и битого кирпича.
Прошел к бетонному спуску, о который бились пенные волны. Воровато осмотрелся по сторонам и убедился, что никого поблизости не было. Я скинул пиджак, свернул его и аккуратно сложил на выбеленную водой и солнцем бетонную плиту. Над головой носилась пара неугомонных чаек. Чуть дальше от берега покачивались буйки, а ближе к горизонту виднелась лодочка, с которой какой-то упрямый мужик пытался ловить рыбу.
тут я выдохнул, неспешно
Я сжал кулак, активировав "Радар". И от меня в разные стороны разошлась серая волна. Ее не ощутил никто из живущих. Даже глупые чайки продолжили реять в небе, беспорядочно покрикивая. А вот выбежавший из-под бетонной плиты полосатый кот недовольно зашипел и рванул прочь.Я искренне верил, что в порту порой творятся темные дела, а значит трупы поблизости обязательно найдутся. И оказался прав.
С минуту ничего не происходило. Лишь сила напряженно вибрировала, изливаясь из тела. А затем от моря послышался едва различимый шепоток, который постепенно перерос в гул. И я активировал связующие нити. По коже пробежал холодок от контакта с призраками. Их было много. Слишком. Я стиснул зубы, чтобы остаться в себе и не дрогнуть. А потом принялся выбирать того из умерших, кто был бы мне полезен. Тут были старые кости, давно обточенные приливами. Почти истлевшие тела, которые что-то удерживало на дне. Совсем еще свежая девица, которая, не останавливаясь, визжала отборным матом. Я поморщился и обрезал нить, которая тянулась от нее. Не хватало мне еще озлобленного призрака вынуть на белый свет. От нее я не получу ровным счетом ничего, кроме потока ярости. Перебирая всех тоскующих и стенающих мертвецов на дне, я нашел одного, который обиженно бурчал что-то про порт. И смерть его была совсем недавней.
Я накинул на него петлю, а остальные нити резко оборвал. Призрак встрепенулся и принялся жадно вбирать в себя темную силу. Я подождал несколько секунду, пока он не напитается, а затем потребовал:
"Явись".
Звать умерших стоило уверенно и без тени страха. Иначе сущность продолжить жрать твою силу, а команду выполнять даже не подумает. Любой покойник со временем теряет связь с миром живых и забывает себя. Порой это происходит постепенно, медленно. Особенно если человек жил хорошо или оставил в этой реальности незавершенные дела. А вот ежели несчастный существовал в нужде и смерть принесла ему лишь облегчение, то он может покинуть этот мир быстро и после него останется только жадная тень души. Но даже ее хороший некромант может использовать и вызнать все, что ему надобно.