Красная машина. Юниор
Шрифт:
Мне стало страшно почему-то в тот момент. Просто мандец, как страшно. Я сделал шаг назад. Потом ещё шаг. А потом бросился в свою комнату и закрыл дверь, прижавшись к ней спиной. Казалось, сейчас все: мать, отец, участковый, заскочат следом и будут тыкать в меня пальцем. Этого не произошло. И Славка ничего не сказал им обо мне.
Буквально через несколько дней его выгнали из команды. Естественно, тренер узнал одним из первых.
Конечно, потом выяснилось, что на часах были отпечатки Ржавого. Петька долго отпирался. Плел невразумительный бред, придумывал абсурдные версии, как эти отпечатки оказались
А ещё выяснилось, со слов самого же Петьки, которого прижало настолько, что он был вынужден говорить правду, ворованные вещи он отдал мне. Естественно, мать и отец тоже могли сложить одно к одному. Мать плакала. Несколько дней. Мне она задала только один вопрос:"Зачем?" Я не смог ответить. Отец схватил ремень и хотел выдрать. Но Славка не дал. У них чуть ли не драка получилась. Не знаю, почему он заступился. Реально. Вообще не понимаю. Я ведь был виноват. Из команды его выгнали из-за меня. Да, тренер не стал разбираться, это тоже факт. Если бы он подождал, то убедился бы, что Славка не виноват. Его поступок брат воспринял, как самое настоящее предательство. Мой — нет. А вот Сергея Николаевича — да.
Славку вернули в команду через год, но это все было уже не то.
И вот сейчас, сидя в спальне, под ругань отца и матери, решаюших, поеду ли я в Москву, а точнее поедет ли Славка, вдруг подумалось, может, ему просто не судьба попасть в сборную? Ну, реально. Карма такая. Да, с Алешей у нас отношения меняются и он такой подлости больше не сделает. Не допущу. С Ржавым мы вообще вон, враги. Когда придёт момент, золото он точно сюда не потащит. Но могут найтись ещё сто причин. Вот, например, очень неожиданно уперлась мать.
— Все! — Отец вдруг со всей силы долбанул кулаком
Глава 22
Следующая неделя пролетела, как один день. Я, по сути, жил в режиме ожидания. Все, что делал: спал, пил, ел, было на автомате. Мысли занимала лишь предстоящая поездка. Тем более, неожиданно, но волевым решением отца, было обозначено, если просмотр пройдет успешно, перееду в Москву.
На первой же тренировке, после своего звёздного появления в Семилуках, Сергей Николаевич, как с цепи сорвался. Я слышал свою фамилию столько раз, сколько, наверное, за всю жизнь не приходилось.
— Белов, глаза разуй! Ты не видишь Симонова? Он открыт. Не тяни одеяло на себя там, где это не надо! Белов! Что за пас? Что это? Ты куда бросаешь? В вечность? В чёрную космическую дыру? Белов! Белов! Белов!
У меня уже стал развиваться нервный тик от сочетания этих букв. Не думал, что моя, в общем-то, простая фамилия может звучать так отвратительно. Но я понимал, это с его стороны не обычные придирки или желание задолбать воспитанника вусмерть. Тренер сказал, что в Москву мы поедем через семь дней. Объявил еще до того, как отправил команду на лед. Естественно, не при всех. А то у Мордвинцева, например, точно случился бы сердечный приступ. От злости. Сергей Николаевич отозвал меня в сторону, пока остальные шли к площадке, и сообщил, мол, через неделю выезжаем. Поездом. Сказал, насчёт билетов и так далее, не беспокоиться. Остановимся на пару дней в столице у того самого товарища, который сыграл важную роль в моей судьбе. Если будет достаточно одной тренировки — хорошо. Если понадобиться ещё, то жить нам есть где.
Соответственно, он, наверное, решил за это, оставшееся до важного момента, время добиться ещё больших результатов. Либо добить меня. Такой вариант я тоже рассматривал. Как говорится, нету тела, нету дела. Угробить меня к чертям собачьим и все. Можно не париться. Везти на смотрины будет некого. Но я терпел все это, сцепив зубы. Хотя, было желание бросить клюшку
— Я не возьму никак в толк, ты Сергею Николаевичу наступил на больную мозоль? Перешёл дорогу? — Спросил меня Леха после первой же тренировки, как только мы переоделись и вышли из Дворца спорта.
Пришлось рассказать парням, как обстоят дела и какие имеются планы. Особо никого не хотел посвещать, но с ними надо было поделиться.
— Да ладно! — Федька аж подпрыгнул на месте. — Вот это отличная новость! Молодец!
Друзья сразу кинулись обнимать, хлопать по спине. Чуть ребра не сломали. Радовались за меня так, будто это они едут в Москву, а не я. Серьезно. Ни зависти, ни какого-то негатива, ни обиды. Все познаётся в сравнении. В этот момент я снова вспомнил Ржавого. Вот и поди пойми, как оно выходит. С Петькой росли вместе. Столько всего пережили, а он окрысился только за то, что я не хочу себе поганого будущего. Здесь же, с парнями знаком последние четыре года. А такое чувство, будто мы — настоящая команда, семья.
— Славик! — Окликнул меня девчачий голос.
Я обернулся. К нашей компании легким шагом, с сумкой на плече направлялась Ленка. Мы только отошли от "Юбилейного" и остановились в парке, чтоб обсудить столь значимое событие, как поездка в Москву. А это реально оказалось настоящим событием для парней.
— Нарисовалась, не сотрешь… — Процедил сквозь зубы Порядьев. — Это проклятие какое-то. Везде тебя находит. Как специально.
— Привет, ребята. — Ленка была подозрительно мила. Прям на удивление. Улыбалась и демонстрировала присутствующим исключительную вежливость.
— Привет. — Я ответил за всех. Пацаны что-то промычали невнятное. То ли поздоровались, то ли прокляли до седьмого колена. Федька, по-моему, даже пытался плюнуть через плечо. Это больше было похоже не на ответное приветствие, а на конкретный намёк, что Ленке они вообще не рады. А если глянуть на их лица, так даже и не намёк. Открытым текстом все было сказано.
— Вы закончили? Освободились? — Девчонка или не поняла этого намека или сделала вид, будто не поняла. Улыбалась так, что при желании можно было бы рассмотреть все её идеально ровных, белых, практически голливудских, тридцать два зуба.