Ратник
Шрифт:
— Что там? — тихо спросил парень.
— Зелье, от которого пройдут твои хвори.
— ЧТО ТАМ? — намного жестче поинтересовался Андрей. — Что ты туда намешал?
— Оу… но разве ты понимаешь в травах? Что дадут тебе мои слова?
— Если ты не скажешь, я забью тебе этот горшок в глотку. — произнес парень очень тихо, но от этого не менее опасно. И взгляд у него был такой, что лучше не возражать.
Отец Сабастьян немало этому удивился. И даже хотел было возмутиться таким недоверием,
Внимательно его выслушав и задав наводящие вопросы Андрей принял чашечку, в которую ему налили лекарство, и долго ее обнюхивал. Потом чуть-чуть попробовал языком, прислушиваясь к своим вкусовым ощущениям.
И, кивнув каким-то своим мыслям, выпил.
— Откуда такое недоверие? — принимая чашечку, спросил «травник Иван».
— Иных уж нет, других долечим, — фыркнул Андрей. — В твоем отваре половина трав лишние, но вроде бы безвредные. Не представляю, какой от всей этой бурды будет эффект. Но надеюсь, что хуже не станет. Хотя надежды мало.
— Откуда тебе знать?!
— От верблюда! Ты мне еще про клятву Гиппократа вспомни. Чай ты травник дикий, а не Парацельс. Откуда тебе знать, какая трава как действует и какой от нее побочный эффект? Ты клинические испытания проводил? Или опираешься на высокие научные знания вроде «одна бабка сказала»?
— Тебе знакомы имена Гиппократа и Парацельса? — неподдельно улыбнулся «травник Иван».
— Парацельс — это не имя, а псевдоним. Но да, слышал.
— Я видел твой бой. Он впечатляет. — решил сменить тему отец Себастьян, боясь выдать себя беседами по опасным и скользким темам.
— Мой? Почему мой? — удивился Андрей.
—
— А что в нем такого?
— Ну… — замялся «травник Иван». — Я слышал, что такой в почете у рыцарей.
— Да ну, брось. Почему в почете? Обычный для них удар. Ничего особенного.
— Ты славно бился. Очень славно.
— Почем тебе знать?
— Я травник. Многое видел. Еще большее слышал.
— А я слышал, что когда рак свиснет, то мертвые в пляс пойдут. — фыркнул Андрей. — Люди горазды сказки рассказывать. И чем дурнее, тем веселее. Ибо человек слаб и падок до страстей и глупостей. Ты меня еще рыцарем без страха и упрека назови[2].
— Ты читал этот роман? — округлил глаза священник-доминиканец, исполнявший роль травника.
— А ты когда его успел прочесть? И откуда, друг мой, твой акцент? — прищурившись, спросил Андрей.
— Я долго жил в коронных землях. Приходилось пользовать и шляхтичей. — поспешно ответил травник, явно побледнев.
— А чего ушел?
— Паписты притесняли.
— А ты-то им чем помешал?
— Православный.
— Бараны, — буркнул Андрей, комментируя услышанное.
— Бараны? Почему?
— Слышал притчу про соломинку в чужом глазу?
— Доводилось.
— Вот — это про них. У самих черт знает, что творится, а туда же — «несут свети истинной веры»! Тьфу ты, — сплюнул символически он, — балбесы. Ну или бараны. Хоть кол на голове теши.
— А что у них творится?
— Принцип единства Империи утрачен. Папа превратился в мелкого светского правителя, которому нет дела ни до чего, кроме своих ничтожных владений в Италии. Сидит у себя на вилле и наслаждается жизнью. Бездельник. Протестанты же лезут отовсюду как грибы после дождя. Попытки как-то заткнуть им рот с помощью инквизиции,
— Надежда есть, — наверное излишне твердо произнес «травник Иван», погрузившись в свои мысли.
— Есть. В конце концов, тебе лучше знать. Я-то о делах латинской веры знаю лишь понаслышке. М? Иван. Или как тебя на самом деле звать? А?
— О чем ты? — напрягся отец Себастьян.
— О тебе. Что ты забыл в Туле?
— Я? — захлопал глазами собеседник.
— Мне позвать отца Афанасия? Сказывай, шайзе, кто ты и зачем пришел? — произнес Андрей, достав руку с кинжалом.
— Успокойся! Успокойся! Я все скажу! Все!
— Ты тянешь время, чтобы придумать себе красивую сказку? Откуда латынь ведаешь?
— Я бедный студент, который бежал из Краковского университета! Учился там на медика. Но…
— Что, «но»?
— Пострадал за свой длинный язык, — с нешуточным испугом на лице, произнес этот «травник». И продолжил втирать Андрею легенду, которую уже раз семь или восемь рассказал отцу Афанасию.
Парень дослушал и холодно произнес:
— Красивая история. Жаль, что ложь.
— Что? Но я сказал правду!
— Студент-медик, знающий латынь убегает в Тулу, чтобы получить практику? Кто тебе эту чушь придумал? Плюнь ему в его глупые глаза, невзирая на сан. Признавайся. Доминиканцы легенду выдумывали? Что молчишь? Ох… Что с тобой?
— Дышать тяжело, — схватившись за грудь, прошептал «травник Иван». — Воздуха… воздуха… — прошептал он и поспешно вышел из помещения.
— Вот скотина, — фыркнул Андрей, услышав поспешно удаляющиеся шаги…
[1] Груз «двести» — жаргонное выражение, вошедшее в обиход с 1980-х для обозначения погибшего бойца (безвозвратные потери) или его трупа при перевозке.