Не ангел хранитель
Шрифт:
— Ты не в себе, Ник? Урод застрелил твоего отца, а ты…
— Что?..
В животе сжимается тугой тошнотворный ком.
— Дома поговорим!
— Это неправда, — шепчу я, отворачиваюсь к окну и тихо захлёбываясь от слёз.
Никак не могу осознать, что папы больше нет. Этого просто не может быть! Он вот — в моём сердце живой, улыбающийся, скептически дергающий бровью…
"Николь Градская в поисках счастья!" — звучит у меня в голове его голос.
— Николь…
Отбиваю руки Макса.
Папы больше нет? Горло перехватывает.
Мир рушится. Почва уходит из-под ног… слепо смотрю в окно.
Мне протягивают воду. Не глядя делаю несколько глотков, чувствуя, что накатывает истерика. И хочется просто биться в слезах до бессознательного состояния.
— Может, он жив… — шепчу я, вспоминая Сашины слова.
— Вчера были похороны, Ник.
Перед глазами картинка гроба. И в нем папа. Мне становится плохо. Мне кажется, что я не могу проснуться от очень страшного длительного кошмара. Но сейчас Саша разбудит меня, обнимет и напишет, что всё не так. И будет долго жалеть, держа на руках.
Всё отъезжает куда-то. В ушах шум…
— Макс, аптечка… Нашатырь там!
Ростислав притормаживает у обочины.
Удар нашатырным спиртом по слизистым возвращает в реальность. Отбиваюсь от рук, тычущих мне в лицо ватку.
Господи… опять этот дурной сон… Или не сон? Ничего не понимаю.
Как это похороны? Они сказали похороны?
— Тихо-тихо… — обнимает Макс, открывая в машине окно. — Детка… ну, ты что?
— Николь,
Я снова пью из протянутой бутылочки.
— Я хочу к Саше…
— Он убийца.
Отрицательно кручу головой.
— Это ошибка… Он не мог. Я говорила с папой по телефону. А Саша… Саша был не там, с ним. Он был возле меня в этот момент… он сбил того человека… — бормочу сумбурно. — Он не мог папу… Никак не мог…
— Значит, у него были пособники.
Мои веки тяжелеют. В голове словно вата. Мне становится пусто и равнодушно. Ощущаю, как Макс укладывает меня к себе на колени головой. Велюровая ткань на сиденьях превращается в какое-то вспаханное поле… я лечу над ним.
— Я хочу пить…
Язык прилипает к нёбу.
— Хватит… другую воду дай… — слышу откуда-то издали.
— Саша…
Что — Саша? Я не могу вспомнить чего я прошу.
— Всё хорошо, поспи, детка.
Закрываю глаза.
— Вырубилась… А что Вы с этим отморозком сделали? — слышу голос Макса.
— Ты свои задачи решай, Макс, в наши не лезь.
В себя прихожу от приступа тошноты. Какая-то незнакомая комната… держась за стенку иду в поисках ванной. Долго умываюсь. Лицо словно опухло. Голова тяжелая.
В той воде что-то было?.. Почему меня вырубило?
— Ника!.. — слышу за дверью голос Валентины Сергеевны.
— Я здесь, — присаживаюсь на край ванны.
Заходит, прижимая руку к груди.
— Моя маленькая девочка!.. Какой кошмар! Столько пришлось пережить! Как ты себя чувствуешь?
Обнимая за талию ведет меня отупевшую и пошатывающуюся обратно на кровать.
Смотрю перед собой в стену.
— Рост! Принеси чай! — выглядывает из комнаты. —
Ей что-то отвечают.
— Сейчас придёт Максимка…
Она трогает мой лоб
— Валентина Сергеевна, мне нужно ехать… — внутри нарастает тревога, но я пока не могу найти ей объяснение. Все как во сне.
— Куда же ты поедешь? Дом опечатан, там полиция работает… Могут ведь и тебя убить те, кто Павла… Лучше пока пересидеть в безопасности. Пока всех найдут. Я никому не сказала, что ты у нас.
Обессиленно падаю на подушку.
— Можно мне телефон?
— Конечно. Только перед тем, как звонить кому-то, хорошо подумай, не он ли ведет охоту на вашу семью. Ты в опасности…
— Это Вы на Сашу намекаете?..
— На твоего похитителя, да, — голос ожесточается.
— Он не похититель.
— У нас есть запись со второй камеры, Ника. Её предоставила служба безопасности твоего отца следователю. Полиция дала по ней ориентировку на похитителя. Только номера машины, увы, не видно. Поэтому мы нашли тебя не сразу, а только после звонка.
— Какая же я дура, господи… Он в полиции?
— Он сбежал.
Слава богу!
— Но его поймают.
— Не надо его ловить. Он ничем меня не обидел.
— Просто потому что ты нужна была ему живой и сговорчивой.
— Зачем, если папа мёртв?
— Ты же наследница, Ника. Расположить к себе и присвоить все твоё наследство. Не будь наивной! Иначе, зачем ему всё это было нужно! Назови хоть одну другую причину? Если он тебя не прессовал, значит очаровывал. Стратегии всего две… И если ты его сейчас пытаешься защитить, значит, очаровывал успешно. Это как хороший и плохой полицейский. Один тебя запугивает, а второй заботится и жалеет. И ты располагаешься. Ты рассчитываешь на его помощь, начинаешь доверять…