Пропавший
Шрифт:
– Не попрощавшись с тобой?
– Я все купила, надевай, – Полина протянула ему узелок.
Андрей развернул покупки. Вроде должно подойти.
Женскую рубашку он натянул прямо на одежду. Она была просторна и длинна – до пят.
Полина громко, от души рассмеялась.
– Ты чего?
– Видел бы ты себя со стороны! Пугало огородное! Рубаха женская, лицо бородатое… Ой, не могу, умора!
Андрей повертел в руках летник – просторное
– Как его надевают? Где перед?
– Сейчас помогу. – Полина помогла ему надеть платье и опять засмеялась.
– Постой, я сейчас.
Она убежала и тотчас вернулась с поясом в руках; застегнула его на поясе Андрея, на миг прижавшись к нему все телом.
– Вот теперь в самый раз, обуви не видно. Сейчас платок повяжу, – она ловко накинула ему на голову и завязала цветастый платок.
– Обернись-ка!
Андрей повернулся вокруг.
– Не очень похож на женщину, движения размашистые, грубые.
– Чай, не скоморох.
– У женщины шажки мелкие, движения плавные. Ты же как медведь. Со стороны заметно.
– Я перед стражей постараюсь.
– Снимай все и брей бороду.
Начались мучения. Андрей стянул женскую одежду, подобрал на кухне нож, навострил его на камне, но мыла и помазка не было. Он смочил бороду водой. Щетина на щеках была жесткой, волосы под лезвием ножа трещали, кожа саднила. Побрившись, он умылся холодной водой из ведра, но кожа была красной и горела.
– Кожа-то под бородой светлая, выделяется, – заметила Полина. – Да это ничего, я маслом натру.
– Тряпицу
– Проще простого.
Полина подала ему беленую холстину. Андрей сложил ее втрое, на манер бинта, и обмотал голову. Получилось правдоподобно. Поверх тряпицы он набросил платок, повязал.
– Так у тебя лица-то почти и не видно! – восхитилась Полина.
Пока Авдотья варила курицу да Полина ходила на торг, пока Андрей переодевался и брился, прошел день. Солнце стало садиться.
– Надо идти, ворота городские закроют, – обеспокоился Андрей.
– Куда же ты на ночь глядя? Поспи, как человек, поешь утречком – и в путь.
– А можно?
– Если приставать не будешь, – лукаво улыбнулась Полина.
– Обещаю.
Они поели вчерашних пирогов, запили узваром из яблок, поговорили.
– Я письмо твое в церковь отдам, как уйдешь. А ответ-то, если будет, ты как узнаешь?
– Через седмицу пусть Авдотья выйдет за городские ворота да отойдет по дороге – я встречу.
– Ну уж нет, я сама.
– Пусть будет так.
– Боюсь я за тебя, Андрей. Княжество Рязанское вроде большое, а укрыться негде. В селах – тиуны княжеские, чужого человека сразу углядят.
– Это мы еще посмотрим, кто кого. Не думай о плохом. Ты сама лучше скажи, как жить думаешь?
– Не знаю пока. – Полина опустила голову.
– У батюшки лавки торговые есть?
– Целых две.
– Работников поставь; пусть торгуют, прибыль приносят.
– Им товар в лавке нужен, а они уже и так пустые. Раньше батюшка сам привозил, с обозом в Великий Новгород ходил, в Москву. Не по мне это, не смогу.
– Ладно, подождем ответа княжеского.
Полина лишь покачала головой:
– Тяжело бабе одной выжить, Андрей. Родня настаивает, чтобы я замуж шла, даже жениха нашли.
– А ты?
– А я не хочу за него. Старый он, вдовец, глаза жадные, злые. Похоже, не я ему нужна, а тятины лавки.
– Погоди выходить, образуется все.
Полина заплакала. Андрей поднялся с лавки, обошел стол, погладил девушку по голове, успокаивая. Но она уткнулась ему в живот и зарыдала в голос. Андрей гладил ее по спине, ощущая вздрагивающие от приступов плача лопатки.
– Успокойся, все пройдет, все будет хорошо.
Женских слез Андрей, как и все мужчины, терпеть не мог, терялся. И слова, нужные в таких случаях, как-то сразу выскочили из головы.
Полина понемногу успокоилась.
– Ты не смотри на меня, я некрасивая сейчас.
– Так не видно же ничего, темно, – неловко пошутил Андрей.
За ужином темнота сгустилась еще сильнее, но свечку они не зажигали.
– Я тебе у Авдотьи постелю, – вздохнула и поднялась Полина. – Спать пора.
Полина постелила Андрею в комнате для прислуги. Он пожелал ей спокойной ночи, разделся и улегся. Повертелся немного, вспоминая, все ли приготовили, не забыли ли чего? В женской одежде он не разбирался совершенно, и потому полагался на Полину. Постепенно уснул.
За полночь едва слышно скрипнула дверь. Андрей проснулся сразу.
Возле кровати в одной ночной рубахе стояла Полина.
– Андрей, можно я с тобой лягу? Мне одиноко и страшно.
– Ложись.
Полина юркнула под одеяло. Ноги ее и в самом деле были холодные, а саму трясло, как в ознобе.